Аретино залпом выпил вино.

— Только одно крыло. Мне жаль несчастных.

Несмотря на хвастовство и скупость, поэт так же легко открывал двери своего дома для нищих, как и для принцев.

— Другое крыло, — продолжал Пьетро, подмигивая Сандро, — это мой гарем. Сейчас у меня шесть любовниц. Вы знаете, люди зовут их Аретине.

Сандро догадывался, кто именно прозвал их так.

— Вы ждете от меня шесть поздравлений?

— Старина, больше! Я не довольствуюсь только своим гаремом! Пойдемте, хочу вам кое-что показать.

Бросив нетерпеливый взгляд на дверь, Кавалли смирился с назойливым обществом Аретино и вслед за облаченной в бархат могучей фигурой прошел, минуя переход, в длинную затемненную комнату.

— Частная галерея Тициана, — пояснил Пьетро.

— И что мы здесь делаем?

— По-моему, ничего частного не бывает! — Аретино неуклюже пробрался к окну и распахнул ставни.

В комнату хлынул поток света. Из мебели в ней была лишь скамья в форме буквы U. На стенах висели несколько полотен без рам. На каждом холсте изображена была одна и та же женщина — Лаура.

Все самообладание понадобилось Сандро, чтобы внешне остаться совершенно спокойным, и вся хитрость понадобилась Пьетро, чтобы разгадать, что скрывается за холодным выражением его лица.

— А я так и думал! — пропел Аретино. — Даже Страж Ночи поддался ее чарам! Тициан так мне и сказал, но я не поверил, а зря.

— Что вам сказал Тициан?

— Что вы э… что Лаура произвела на вас впечатление.

— Какая Лаура?

Аретино усмехнулся и погрозил Сандро пальцем.

— Друг мой, я измеряю ваш интерес тем, сколь упорно вы демонстрируете его отсутствие. Вас можно читать, как открытую книгу. Вы без ума от нее, Сандро!

— Не будьте смешным! Она же совсем ребенок.

— Но в высшей степени манящий и привлекательный, разве нет? Ладно, знаю, вы горите желанием узнать мое мнение обо всех этих картинках, поэтому пощажу ваше достоинство: можете не спрашивать!

Он похлопал себя по животу, похожему на бочку.

— Твердый как арбуз!

Поэт по самому себе поаплодировал еще раз, идя вдоль стены.

— То, что Петрарка сделал для Лауры в стихах, Тициан делает для ее тезки в живописи. Над этими полотнами он трудился несколько месяцев. Как видите, Лаура вдохновила маэстро, как никакая другая натурщица.

Аретино задержался возле пышной Венеры.

— Слюнки текут, а?

Обнаженная богиня, лежащая в томной неге, вызывала в теле Сандро значительно более сильный отклик, нежели простое слюноотделение. Оторвав от картины взгляд, он стал созерцать облик Флоры, нежной, как согретый солнцем спелый персик. На соседнем полотне Леда предавалась любви с лебедем. Выражение ее лица неприятно напомнило Сандро о том, какое лицо было у Лауры в объятиях Марка-Антонио. Откашлявшись, он перевел глаза на Цирцею, обращающую животных в людей. И все эти женщины на полотнах маэстро были Лаурой. В жизни же она не была ни одной из них.

«Нет, — вспомнил Сандро. — В первую встречу она показалась мне богиней!» В каждом образе, изображенном Тицианом, было что-то реальное, земное, но сквозило и нечто божественное, невозможное на земле, Глаза такие искренние, простодушные, в то же время казались полными тайн.

— Довольно… мило, — сказал Сандро. Аретино разразился смехом.

— Какой же вы бездарный актер, но критик из вас… еще бездарнее! Боже, ну признайте же это! Тициан выразил в этих картинах весь свой гений, неужто не видите? Они столь великолепны, что даже пугают.

— Что же маэстро намерен с ними делать? — наморщил лоб Сандро.