— Я не знаю, смогу ли притворяться, что получаю наслаждение от ласк нелюбимых мною мужчин.

Флорио снова заиграл что-то на виоле. Порция и Фьяметта сняли, наконец, с Лауры наряд, Ясмин накинула на плечи подруги халат.

— Сможешь, — в голосе Ясмин прозвучала мудрость многоопытной женщины. — Сможешь, когда будет нужно! Порой, конечно, тебе придется засмеяться, когда захочется заплакать, а временами придется плакать, чтобы скрыть смех. Но это и многое другое ты станешь делать ради собственного же блага. Поверь мне!

Но не так-то легко было Лауре забыть прекрасные глаза и суровое лицо Сандро, силу его объятий и то, как убеждал он ее не совершать ужаснейшей ошибки.

— Хотелось бы мне, — произнесла Лаура, — чтобы он пришел на маскарад…

Ясмин нахмурилась:

— Кто?

— Страж Ночи. Мне было бы тогда… спокойнее. Но он не посещает публичных домов.

Ясмин намотала на палец локон Лауры.

— Разве ради тебя он не может ничем поступиться?

Лаура вздохнула и сердце легонько замерло у нее в груди.

— Он не сделает этого даже ради своей матери.

Ясмин от удивления открыла рот.

— Не делай этого, Лаура!

— Чего?

— Не позволяй любви проникнуть в твое сердце!

— Смешно, Ясмин! Конечно, я не позволю!

— Смешно! — пробормотала девушка.

Ноги сами собой несли ее все быстрей по знакомой мостовой. Уж если и отдавать свое сердце мужчине, чего ей как любой разумной женщине явно не стоит делать, то уж никак не Сандро Кавалли! Разве он сможет смириться со всеми ее прихотями и капризами, обращаться с ней как с богиней и гореть желанием только к ней одной? Лаура представила себя и Сандро Кавалли в саду: его голова покоится у нее на коленях, а она подносит к его рту инжир. Нет, не так! Иначе: он заключает ее в объятия, пылая страстью… Но как ни старалась Лаура представить Стража Ночи сгорающего от любви, воображение отказывало ей.

Подойдя к келье Магдалены, Лаура уже собиралась постучать, как вдруг услышала сердитые голоса и замерла с поднятой рукою.

—… двадцать лет назад. Забудь об этом, мама! — говорила Магдалена хриплым голосом, в котором отчетливо слышалось возмущение.

— Уж лучше я уйду из жизни, чем забуду это, дитя мое! — ответила Челестина.

Потом она добавила что-то, но что именно, Лаура не разобрала.

— Я устала быть монахиней, мама, — резко бросила дочь. — Как можно, ведь я…

Лаура громко постучала. В прошлый раз, когда она подслушивала под дверью, это принесло ей только одни неприятности. Спор матери и дочери ее не касался. Однако, кое-что Лауру удивило: девушка и не подозревала, что Челестина иногда ссорится с дочерью.

Дверь открыла Магдалена. Бледное лицо выразило недовольство, хотя на губах, как обычно, заиграла улыбка.

— Входи, Лаура! У меня в келье мама.

Лаура поцеловала Челестину, от которой, как всегда, пахло серой и травами.

— Ты устало выглядишь, — заметила она. — Я давала тебе чудные кремы. Ты ими пользуешься?

— В последние дни у меня так мало свободного времени! — уклончиво ответила Лаура.

— Тогда тебе непременно нужно начать принимать снотворные и успокоительные настои.

— Пожалуйста, мама! — взмолилась Магдалена. — Лауре не нужны твои снадобья!

Челестина нахмурилась.

— Я хочу, чтобы ей во всем сопутствовала удача.