Кое-как поднявшись на ноги, я машинально вытер тыльной стороной ладони лоб. Перепачканный кровью из рассечённой брови, он был весь облеплен песком…

Вытер лоб и едва не рассадил его ещё сильнее, зацепив край раны взведённым курком револьвера, который всё ещё держал в руке.

Отрешённо посмотрел на него, ловя в серебристых гранях собственное отражение…

Но было ли это действительно моим отражением, моим лицом? Из блестящего металла на меня смотрела какая-то изломанная окровавленная морда, больше подходящая скорее какому-то монстру, а не человеку…

Это действительно я?

47

Строчки просто всплывали в моей голове, помещённые в неё неведома когда. Или не помещённые, а существовавшие там всегда.

Спустя пару минут пришло понимание — из всего стихотворения я помню только этот отрывок.

Ещё спустя минуту пришло понимание того где я и кто я.

Я медленно шагал по песку куда-то на восход, сжимая в руке единственное оставшееся у меня оружие — револьвер агента Махоуни. Где-то вдалеке позади гремели взрывы — наверное, это рвались охваченные огнём НУРСы…

И вот ещё одно понимание — понимание того, что произошло со мной совсем недавно.

Я опасался невесть чего со стороны цээрушника, но того, что произойдёт на самом деле предугадать так и не смог. Он не имел ничего конкретно против меня и ничего такого, в принципе, и не сделал… Просто он был сумасшедшим. Как и полковник Коннорс, как и весь этот чёртов город… А как можно предугадать действия психа? Верно, никак. Только если ты сам не псих. Да и то не факт, потому как все нормальные люди нормальны единообразно, а психи сходят с ума индивидуально…

Расклад в целом был откровенно паршивым. До паршивого паршивым.

Махоуни в прямом и переносном смысле взорвал царящее здесь хрупкой равновесие. Теперь она нарушено и, похоже, необратимо. И сам чёртов агент ЦРУ сдох. Наша миссия провалена — да, остаются ещё документы Махоуни, но достать их из цитадели «штормовых стражей»… Немыслимо.

Да и к чёрту эти документы. К чёрту вообще всё. Нужно любой ценой остановить Коннорса… Да, нужно его остановить… Он втравил нас в такое дерьмо, а сам, наверное, хочет остаться чистеньким и хорошим, отсидевшись в своём небоскрёбе из слоновой кости… Хрен ему. Хрен по всей морде. Махоуни подсказал решение — если не может переломить ситуацию в свою пользу, сломай её полностью.

— Кот-1. Кот-1, как меня слышишь? Кот-1, ответь — это Си Джей!

Кот-1… Это же мой позывной… Или нет? Стоп, Си Джей. Да, это точно меня…

— Это Кот-1, — хрипло произнёс я в рацию. — На связи.

— Слава Богу, вы живы, сэр… — с облегчением вздохнул снайпер, по неизменной манере обращаясь ко мне в насквозь уставной манере. — Мы видели ракетный залп… И разрывы на позиции… Мы уж думали вы не успели… Как вы, сэр?

— Мне повезло, — произнёс я. — А как вы? Как обстановка?

— Атаковали «стражей», когда начался ракетный обстрел они отошли, — кратко доложил Си Джей. — Мы тоже вышли из боя, наши все целы, только Юрая немного покарябало. Сейчас вот идём на один из опорных пунктов «танго»… А что с Махоуни?

— Труп.

— Хорошо.

— Нет. Плохо. Он нас надул. Мы били не по топливохранилищу, а по сердцу водоснабжения города. Теперь Эль-Кувейт обречён.

— Дерьмо… И что нам теперь дела…

Неожиданно голос Си Джея заглушил треск помех, а затем, когда они исчезли, в эфире зазвучат до отвращения знакомый голос:

— Раз-раз-раз… Меня, слышно, да? Как меня слышно? Хорошо, да? В таком случае всем-всем-всем — пипиру-пиру-пи! Народ последней цитадели правды, жители свободного от лжи Кувейта! Ребята, у меня для вас пренеприятнейшее известие — мы в заднице.