Лена ответила благодарной улыбкой, хотя настроение было не самое лучезарное. Она чувствовала себя совершенно измотанной. Уже второй день у нее было море работы, а выспаться не удавалось. Ночью она все время просыпалась, представляя себе, как черные рыцари (в полусне они казались ей крестоносцами в шлемах и с копьями, верхом на огромных конях) врываются в парикмахерскую через разбитую вдребезги витрину и крушат все на своем пути, приближаясь к косметическому кабинету. Или черные рогатые тени неслышно просачиваются в дверную щель… Саша, конечно, взрослый человек и не трус, но что они могут вдвоем с щуплым Алешей против банды отморозков! В том, что Стражники, приговорившие Алешу к смерти, были обыкновенной бандой, Лена не сомневалась. Недаром он не хотел рассказывать, чем они там занимались.

К концу дня она обнаружила, что думает о мальчишке с совиными глазами почти непрерывно, и это ее рассердило. Называется, плата за доброе дело. Вытащила какого-то дурака из-под машины, пристроила на ночь, так теперь заботиться о нем круглые сутки? Ночами не спать, получать пистоны от начальства, да еще и думать о нем с утра до вечера! Нет, это уж чересчур, слишком много чести!

Она не стала дожидаться появления Стражника. Собралась и выскочила за дверь сразу, как ушла последняя клиентка, даже с девочками толком не попрощалась. Домой, домой! Поужинать, напиться сладкого чаю с вареньем, посмотреть какую-нибудь глупую развлекательную передачу, завернувшись в теплый плед, и улечься спать — как же хочется спать…

Но после ужина, обманывая сама себя, она предложила прогулять Чарлика. Обычно вечером их карликового пуделя выводил папа, но Лене захотелось подышать свежим воздухом, чтобы избавиться от головной боли. Пока голова проветривалась, ноги почему-то сами принесли ее к «Золотой шпильке».

Почему-то! Понятно почему. Она просто переживает, что он сидит в темном салоне один, вздрагивая от каждого шороха. Она только побудет с ним немного, отвлечет от мыслей о дурацких Стражниках, которые и думать забыли за ним гоняться. Например, попросит рассказать что-нибудь из других книг его любимого Алексашина. Они попьют чаю, пошепчутся у нее в кабинете, и она сразу побежит домой. Иначе и быть не может. И никто ее ни в чем не упрекнет.

Лена нажала кнопку звонка и прислушалась. Внутри было тихо. Может, планы Марины Станиславовны в последний момент изменились, или Алеша сам не приехал? А вдруг он боится открывать, опасаясь своих рыцарей?

Лена позвонила еще раз. Шагов внутри салона она не слышала, но Чарлик у ее ног забеспокоился и негромко зарычал.

— Алеша, — шепотом крикнула она, прижав губы почти вплотную к дверному косяку, — пусти меня, это я, Лена!

— Я знаю, что это ты, — ответил он. И распахнул дверь.

— Мамочка не волнуйся, я задержусь. Мы тут гуляли и зашли в гости.

— В гости? С собакой?

— Ну да. Это моя сотрудница, она живет тут недалеко. Она очень любит собак.

— Аленушка, но уже поздно. Ты опять не выспишься. А как же возвращаться?

— Не беспокойся, меня отвезут. Да, да. Брат Карины, на машине. А завтра я начинаю позже, во вторую смену. Все будет в порядке, вы ложитесь спать, меня не ждите. Целую!

Родители всегда доверяли Лене. Когда она оставалась ночевать у подруги, они по телефону уточняли только одно: а это удобно? Ты никого не стеснишь? Тем досаднее было их сейчас обманывать.

Косметическое кресло было слишком узким для двоих, жестким, высоким и вообще чертовски неудобным. Но переместиться на мягкий диван в парикмахерском зале и оказаться напротив стеклянной витрины они не решились — даром что она не просматривалась снаружи.

— Это агорафобия, — сказал Алеша, — боязнь открытого пространства.