— Ничего себе! — усмехнулся Турецкий. — Кажется, я уже начинаю кое-что понимать.

— Сейчас поймете еще больше. Не торопитесь, у меня пока есть немного времени. Итак, позже, где-то вскоре после новогодних праздников, так называемого Миллениума, подполковнику Ловкову вне очереди был присвоен чин полковника, а сам он резко повышен в должности и с поста начальника отделения переведен на должность заместителя начальника Управления по борьбе с контрабандой наркотиков, ну, и прочими делами. Там и таможенные связи прослеживались, и с организованной преступностью — все ж повязано. Такой вот послужной список, очевидно, подкрепленный некоторыми находками при захвате каравана. Государству тоже что-то вернулось, надо понимать, но гораздо меньше, чем следовало. И последнее. По некоторым моим сведениям, после возвращения из той командировки тогда еще подполковник Ловков, — а повысят его спустя два месяца, — настойчиво интересовался в архивах наградным оружием времен императрицы Екатерины Великой. Полагаю, что интерес этот был неслучайным, если иметь в виду, что заместителем Директора ФСБ, курирующим, в частности, и Департамент экономической безопасности, был генерал-полковник Ордынцев. По рассказам тех, кто его хорошо знает, он — страстный коллекционер старинного оружия.

Ну вот и все, Александр Борисович, что удалось за эти короткие деньки разузнать вашему покорному слуге. Если это вас устроит, я буду рад. А возникнут дополнительные вопросы, вы знаете, где меня найти. А засим разрешите откланяться, времени уже не осталось. Всего доброго коллегам…

Вот тебе и удача, господин Ловков. Теперь понятно, откуда неожиданно берутся огромные состояния, на которые покупаются шикарные дома и виллы на Средиземноморских курортах…

Ордынцев, значит… Что ж, такое под силу лишь Меркулову, если еще под силу, а самим там и близко нечего делать…

А что, если посмотреть с другой стороны, может быть, заслуженный генерал собирается завещать свою богатую коллекцию Историческому музею? Тогда кто ж его осудит, и за что?..

Но ведь было же и что-то, положившее начало капиталу полковника. Опять же картины… старые, старинные, темные… Хитра Зинаида Борисовна, и умна — красивый намек, с заранее спланированным результатом. Это ж надо придумать такое: заставить, по сути, делать обыск в доме, который уже стал чужим. И ведь новые хозяева не могли не знать про этот обыск. Значит, что же? И сами — участники аферы? Будут врать, что не знали? Ох, запутали они сами себя. Что ж, и на них есть суд. Кроме божьего…

Пора подбивать первые серьезные итоги, решил Турецкий… Они ж все-таки есть… несмотря ни на какие неожиданные препятствия.

Глава десятая

НОВОЕ УТОЧНЕНИЕ ПОЗИЦИЙ

С возрастом у Генриха, или, в миру, Гены, сына старинного друга Меркулова, стали все заметнее проявляться его кровные родовые особенности. Раскосинка устроилась в его темных глазах окончательно, сухое скуластое лицо приобрело более определенные восточные черты. Ну, как был однажды назван среди близких знакомых Чингис-ханом, так и стал им, в конце концов. С сильным и волевым выражением лица. Коренные изменения в жизни общества, пошатнувшие, а то и полностью разрушившие и устои, и человеческие отношения, когда-то крепкие и, казалось, нерушимые, Генриха словно не коснулись. Он как был сдержанно приветливым, таким и остался. А это ведь очень приятно бывает, когда ты через какое-то время встречаешься со старым знакомым так, будто расстались вчера, и продолжаешь прерванный на полуфразе разговор, именно в той интонации, в какой он оборвался накануне.

Вот такое ощущение испытал Александр Борисович, когда на полутемной лестничной площадке позвонил в знакомую, обитую прочным материалом дверь и, естественно, не услышал звонка, но через короткое время щелкнул замок, открыв темное пространство прихожей.