– А ты не доволен? – спросил турок.

– Ты все это делаешь, дабы напугать меня! – Федор вскочил с места, но цепи не дали ему дотянуться до врага. При этом он перевернул миску с едой.

– Поганый ишак! – вскричал турок. – Все поганые отродья гяурских шлюх таковы! Вот и жри теперь с пола.

– Я в следующий раз сверну тебе шею! Стоит тебе только приблизиться ко мне так близко…

– Собака гяурская! Тебя здесь сожрут вши и крысы!

Турок покачал головой и вышел. Двери закрылись, и снова наступила тьма.

– Господи! – вскричал Федор, став на колени. – Господи! Помилуй мя грешного, и освободи из этого узилища! Не дай пропасть здесь! Я не хочу здесь умирать! Не хочу! Пусть бы это была смерть на поле боя. Пусть даже от топора палача. Но годы сидеть и гнить здесь без всякой надежды на спасение!

Он долго молился и, наконец, уснул тревожным сном. Его разбудил скрип двери.

В камеру ворвался свет. Он зажмурился и сел, прикрывшись руками.

– Что это? – спросил он.

– Ты хотел света? – прозвучал голос незнакомого человека. – Я принес тебе свет. Ты молил разогнать тьму. Или нет?

– Но кто ты? Почему так ярко светит факел?

– Это не факел, Федька. Али не признал меня?

Федор стал привыкать к свету.

– Не признал? – повторил пришедший.

– Степан Силыч? Ты? – Федор искренне удивился старому знакомому. Это был знакомец его отца, стремянной стрелец.

– Я, Федька. Говорил я тебе, что не умрешь ты хорошей смертью. Али не прав был?

– Но откуда ты здесь, Степан Силыч? Ко мне еду токмо турок носил, али ты вместо него стал?

– Ах, и дурак ты, Федька. Да нешто я на старости лет стал бы турке поганому служить?

– Но как попал сюда, Степан Силыч?

– Я теперь всюду бывать могу, Федя. Убили меня поганые. Вот как. Попали мы в засаду устроенную польскими гусарами. Едва пробились. Много наших полегло. И твоих знакомцев тож. Думал я, что снова смерти избегнул. А уже возле самого стана нарвались на татар. Они и посекли меня саблями.

– Значит, ты умер, Степан Силыч? – спросил Федор с трепетом.

– Да, Федя. Умер.

– И ты пришел за мной?

– За тобой?

– Если ты мертвый и пришел ко мне – стало быть, и мой черед пришел?

– Нет. Тебе на тот свет рано еще.

– Рано? Но скажи мне, Степан Силыч, неужто мне в этом каменном мешке пропасть суждено? Подохнуть от вшей и грязи?

– А ты такой смерти себе не желаешь?

– Кто такого пожелает? Вот ежели бы в бою смерть принять.

– Твой смертный час наступит не сейчас и не здесь! Тебе суждено увидеть далекие страны, про которые у нас на Москве и не слыхивали. Ты еще много раз будешь держать в руках саблю. И ты много раз будешь любить ту самую бабу, что приняла тебя на ложе в Крыму.

– Марту Лисовскую?

– Марту, – согласился старый стрелец. – Но тебе сейчас не про то думать надлежит.

– Как мне выбраться отсюда, дядя Степан?

– Время придет и все станет на свои места, Федя…

***

Удар ноги в бок разбудил Мятелева. Перед ним стоял турок с факелом:

– Вставай, гяур. Тебе повезло. Приказано посадить тебя в другой каземат. Но не вздумай снова брыкаться. Не то останешься здесь до конца дней.

Федор поднялся на ноги.

– Эй! Кузнеца сюда! – прокричал турок.