Я улучил момент и, обойдя город стороной, спешился и прошел сквозь стену. Центр почти вымер, все были на стенах. Одни готовились защищать город, другие просто глазели. Татары редко хаживали сюда, в северные земли. Конечно, ратники устюжанские встречались в боях с татарами, но к городу враг подобрался впервые. А город был весь деревянный. Как бы не повторился сценарий осады села, которое сгорело…

Несколько татар — судя по богатой одежде, начальников — подъехали к воротам поближе, стали кричать о сдаче города, поносили устюжан. Кто-то на стене не утерпел, пустил стрелу. В ответ татары засыпали защитников стрелами. Многих ранило, а нескольких, неосторожно высунувшихся из-за стены, убило. Любопытных сразу как ветром сдуло — бросились к своим домам. А мне что делать? К посаднику идти, доложить о тактике татарской, о сгоревшем селе? Тогда как я объясню свое появление здесь? Пустить все на самотек и помочь городу своей саблей? Наверное, так и сделаю.

Я взобрался на стену — довольно высокую, из прочных бревен. Чувствовалось, что за состоянием стены по-хозяйски следили. Наверху, на помосте стены оставались только ратники. Они посмотрели на меня удивленными взглядами, но ничего не сказали. Всех смущал мой маскировочный халат. За время выхода из Нижнего он уже потерся, выпачкался, и теперь я больше походил на нищего оборванца, чем на воина. Вероятно, удивлял и контраст между бомжеватого вида одеждой и двумя саблями на поясе. Сабля стоит дорого, не всякому горожанину по карману, и приобретают ее только те, кто действительно умеет С ней обращаться. А уж две сабли? Представляю, что могли подумать городские ратники — никак приняли за обоерукого. А одежда — что ж, у каждого свои тараканы в голове. Ну блажь у человека — кого это касается!

На улицах вдоль стены уже вовсю дымили костры с греющейся водой и смолой. Мои худшие опасения сбылись. Татары применили тот же прием, что и в селе! Образовав конную карусель, они стали метать копья в стену.

Я нашел десятника городской стражи и, указав на копья, предупредил, что сейчас по ним, как по лестнице, полезут татары, и туда надо срочно прислать людей в помощь. Десятник скептически меня оглядел — ему явно не понравился мой внешний вид — и процедил сквозь зубы: «Вот и иди, помогай». Эх, ребята, видно, давно город никто не осаждал!

Я занял место на стене — там, куда татары метали копья, и предупредил рядом стоящего дружинника:

— Здесь главный удар будет, сейчас татары полезут.

— Ты почем знаешь?

Я даже ответить не успел. Прямо с коней, встав ногами на седло, татары стали прыгать на копья и по ним ловко, как обезьяны, полезли вверх. Первого показавшегося срубил дружинник, второго — я. А они все лезли и лезли.

К нашему участку стены подтянулись другие дружинники. Ратной работы хватало всем — мы рубили их саблями и мечами, кололи копьями — натиск продолжался около получаса. Внизу, под стеной уже громоздилась куча убитых врагов. Видя бесплодность атаки в лоб, татары отошли от стены на дальность полета стрелы. Спешились, что-то горячо обсуждая и размахивая руками. Слава Богу, не стали метать зажженные стрелы — видимо, опасались, что вместе с горящим городом лишатся добычи.

Оставив перед городом большую часть войска, в разные стороны поскакали малые отряды — грабить близлежащие деревни, а также устюжанское городище. Вскоре поодаль стали подниматься в небо клубы дыма.

— Деревни жгут, сволочи! — бросил в сердцах один из дружинников. — Похоже — Гудцово горит, родичи у меня там.