– Ерунда! – вскричал аукционер. – Посмотрите, он говорит по‑финикийски, да еще с прекрасным тирийским акцентом. За одно это можно добавить еще драхму.

– Одну драхму тридцать шекелей, – предложил другой торговец.

– Хорошая шутка! Он тянет на десять драхм. Посмотрите на глаза, в которых светится ум! Скажи еще что‑нибудь, парень, чтобы эти скупердяи еще раз убедились в твоем уме.

– Если бы я был настолько умен, как ты говоришь, то не стоял бы перед вами, – ответил Зопирион.

Слова юноши вызвали смех.

– Драхма сорок шекелей, – сказал торговец.

– Драхма пятьдесят.

– Две драхмы.

Несмотря на все усилия ведущего, торг шел медленно. Цену увеличивали, прибавляя по пять шекелей. Зопирион предполагал, что его продадут за две драхмы сорок пять шекелей толстяку с широким поясом, когда сквозь толпу протиснулась хрупкая знакомая фигурка.

– Плачу три драхмы!

Торговцы встретили появление капитана Асто хмурыми взглядами – появление чужака, покупающего прямо в армии, и тем самым лишающих их законной прибыли. Тем не менее, ведущий аукциона продал Зопириона моряку.

Охваченный нахлынувшими чувствами, освобожденный и полный надежд, юноша сошел с помоста, надел рубашку и, не произнося ни слова, пошел вслед за Асто прочь с невольничьего рынка.

– Я не могу освободить тебя здесь, о, благородный господин, потому что тебя могут снова поймать и снова продать. Я заберу тебя в Панорм, где я теперь живу. Там ты поживешь у меня до конца войны, а потом ты снова обретешь свободу, – мягко произнес Асто по‑гречески.

– Спасибо, дорогой друг, и спасибо богу, пославшему тебя. Ты случайно не видел мою жену среди пленных? Во время падения Мессаны она была там со своей семьей.

– Нет не видел, но можем пройтись и убедиться собственными глазами.

В течение часа они бродили по лагерю, просматривая каждую партию пленных. Однако ни Коринны с Хероном, ни членов семьи Ксанфа они не нашли.

– Если их взяли в плен, то, скорее всего, уже продали, – в конце концов произнес Асто. Пора возвращаться на мой корабль, я надеюсь до наступления темноты добраться до хорошей гавани.

– Как тебе удалось появиться так вовремя и спасти меня?

– Я работаю с поставками для армии Гимилко.

– При осаде Мотии взяли в плен кого‑нибудь из твоих близких?

– Нет, боги были милостивы. Я молился, и госпожа Танит послала мне сон, в котором советовала мне перевезти семью в Панорм. Это очередной раз доказывает сказанное мной о богах на «Муттумалейне», ты помнишь? Они в полной мере управляют миром, до самой мелкой песчинки, и смертным без них никак не обойтись.

– Я запомню свою цену и верну тебе все до последнего шекеля, – ответил Зопирион.

– И не думай об этом! Ты спас мою жизнь в Сиракузах, а я просто заплатил долг.

Последующие месяцы Зопирион провел в доме Асто в Панорме, играя роль привилегированного слуги. Помня о том, что его окончательное освобождение зависит от доброй воли финикийца, Зопирион старался не злоупотреблять хорошим отношением к нему Асто и его близких. Но это оказалось не так‑то просто: жена Асто, ревностная домохозяйка, была остра на язык. Зопирион же был неловок и то и дело зацеплял, роняли или разбивал всякие безделушки – лампу, блюдце, цветочный горшок.

Когда друзья Асто и друзья друзей узнали о вычислительных способностях и навыках Зопириона, они стали обращаться к нему за помощью. Юноша был рад немного подзаработать. Во‑первых, теперь он мог компенсировать или купить новые вещи взамен испорченных или разбитых старых, а также порадовать новыми безделушками хозяйку дома. Во‑вторых, к моменту освобождения скопить средства на дорожные расходы.