Мысли Зопириона стремительно проносились у него в голове. В Сиракузах он будет гораздо ближе к Коринне, чем в Таренте. Возможно, утвердившись в Сиракузах, он сумеет получить согласие Ксанфа на свадьбу с любимой, не занимаясь спасением ее ребенка. Или даже (Зопирион вздрогнул от одной только мысли, но, тем не менее, встретил ее лицом к лицу) возможно, судьба предоставит удобный случай для выполнения условия Ксанфа, сохранив при этом свою шкуру. В любом случае, если рассуждать логически, его шансы в Сиракузах значительно возрастают. Кончено, его родители могут придраться…

Но эти размышления он оставил при себе. Вслух же сказал:

– Мне нужно обсудить это предложение с моим отцом. Если он одобрит, я появлюсь в Сиракузах через месяц или два.

– И не забудь передать мои слова другу Архиту. Скажи ему, что в Сиракузах его ожидают слава и удача! Я бы и сам поговорил с ним, но я отправляюсь в Афины на корабле Абданафа, который не заходит в Тарент.

Абданаф закончил беседу, и Кулон вывел в зал танцовщицу и певца. Под выступление девушки некоторые изрядно подвыпившие посетители начали шуметь. Двое мужчин разделись донага, натерлись маслом и, потеснив девочек Кулона, затеяли прямо посреди зала борцовский поединок. Другой попытался станцевать на столе сиртаки, но не удержался и с треском полетел на пол. Гул голосов становился все громче.

– Скоро они начнут вопить, как иллирийские черти, не лучше ли нам пойти домой? – закричал Главк прямо в ухо Зопириону.

– Пошли, – ответил Зопирион, его соседи согласились с ним. Когда они вышли на грязноватую улицу, на хрупкого Асто неожиданно навалился верзила‑мессанец, праздно торчащий у двери.

– Извините, я… – но неожиданно переменился в лице. – Еще один проклятый финикиец, а? Настанет день, и мы покажем вам, содомиты, сжигающие детей, пару наших трюков! Работаешь денно и нощно, чтобы соревноваться с нами? Сбиваешь нам цены, не так ли? Ты свое получишь! Так вот жди и смотри! Или тебе понравится вольное выступление? – и мужчина демонстративно сжал кулаки.

– Ты что, ищешь с кем подраться? – раздался знакомый голос. Кельт Сеговак вслед за Зопирионом и его компанией вышел из таверны.

– А ты‑то кто, клянусь именем Геракла? – спросил мессанец.

– Мне будет очень приятно сбить с тебя спесь, – произнес Сеговак, сжимая правую руку в огромный кулак и потирая его левой, будто полируя. – если ты найдешь тихое местечко, где мы могли бы обсудить этот вопрос как и подобает честным людям…

Приятели мессанца схватили его за руки и потащили обратно в таверну – Не бери в голову! Приди в себя, богопротивный осел! Не затевай ссор с чужеземцами, а не то все мы попадем куда следует! – втолковывали они ему.

– Спасибо тебе, О, Сеговак! – произнес Асто, снимая руку с рукояти кинжала. Даже в неярком свете лампы Зопирион заметил, как побелело смуглое лицо хрупкого финикийца. – Это вечная проблема всех путешественников. Какой‑нибудь осел решает очистить свой чудесный город от грязных чужеземцев, и если вы оказываетесь в поле его зрения, он непременно бросается на вас.

– Он прав, – подтвердил Ивнит из Карии. – Я постоянно сталкиваюсь с подобными ситуациями – это еще одна опасность в нашей профессии. Спокойной ночи, друзья.

Группа распалась. Финикиец, кариец и кельт пошли в одну сторону, а Зопирион с Главком в другую.

– Только не рассказывай отцу, что у тебя прекрасные отношения с финикийцами. Он ненавидит их также страстно, как тот, в дверях.

– Судя по тому, что рассказывала твоя сестра, это не совсем верно.

– Нет, но после семейной драмы он изменил свое мнение.