– А пойду прогуляюсь по винным лавкам. Возможно, встречу там своих бывших товарищей, с которыми я когда‑то служил на Сицилии, да узнаю новости, – в свою очередь заметил Сеговак.

– Слушаю и повинуюсь. Туда, достопочтенные господа.

Так Зопирион оказался в главной комнате за столом, вместе с дворецким попивая вино и отвечая на вопросы Абариша, проявившего немалый интерес к философии.

– Пожалуйста, только не очень громко, – сказал финикиец. – В противном случае нас сможет подслушать жена, и, чего доброго, проболтаться о нашем разговоре хозяину. Он преданный последователь старой веры и презирает философию как основу для разрушительного безбожия. Несмотря на то, что моя жена, надеюсь, не желает мне зла, но женщинам порой так трудно удержать язык за зубами!

– Я так долго ждал возможности узнать больше об этой науке, в основе которой лежит исключительно умственная работа! Однако боги никогда не давали мне такой возможности. В Мотии проживает достаточно эллинов, но почти все они принадлежат к рабочему люду, и для них блеск драхм значит больше, чем свет знаний. Но продолжай, я перебил тебя.

Зопирион начал рассказывать. Он изложил теорию Мирона о том, что земля круглая, теорию Филолая о том, что она путешествует по кругу вокруг Центрального Огня вселенной. Рассказал о четырех элементах Эмпедокла, атомах Демокрита и эволюционной теории Анаксимандра. Последний утверждал, что животные суши произошли от рыб. Поведал о поиске всеобщего базового принципа, который Филолай видел в жидком состоянии, Анаксимен в неопределенности, а Гераклит в огне. Зопирион мучительно старался изложить философские идеи по‑финикийски, на языке, в котором практически отсутствовали абстрактные термины.

Разговор был продолжен и на следующий день. Зопирион объяснил этическую доктрину Пифагора: строгий самоконтроль, спокойствие, воздержанность, умеренность и справедливость. Человек должен вставать рано, тренировать память, держать страсти под контролем разума. Он должен исполнять свои обязанности и честно держать слово. А также выполнять научные эксперименты, расширяющие границы человеческих знаний. Следует быть добрым к животным. Нельзя принимать участие в кровавых жертвоприношениями и агрессивных военных действиях. Нужно соблюдать определенные правила в питании, … которые, – заметил Зопирион, – я редко выполняю. А также полностью исключается пьянство, прелюбодеяние и мужеложство. Не следует вступать во внебрачные отношения до достижения девятнадцати лет, а после только в случае холостяцкой жизни и не чаще, чем следует.

На третий день пребывания в Мотии путешественники собрались было сесть на корабль, но из‑за встречного ветра судно не могло выйти из гавани. Казалось, философским аппетитам Абариша не было предела. Он был бы хорошим учеником.

– Господин Зопирион, мне кажется, что всю мою жизнь я прожил в темной комнате, а вы неожиданно распахнули окно. Я знаю, что очень скоро его захлопнет ветром, но пока есть возможность, я впитаю все, что смогу из этого мира – того, что лежит за пределами наших чувств.

К этому времени Зопирион успел охрипнуть и устать. Устав от хождения по комнате, он предложил сделать перерыв для прогулки по городу, который он почти не видел.

– Слушаю и повинуюсь, – сказал Абариш. – Но, мой добрый господин, не хотите ли, чтобы я сопровождал вас? Не очень благоразумно чужестранцу‑эллину разгуливать в одиночку по незнакомому городу.

– Почему бы и нет?

– Ходят слухи, что господин Дионисий собирается напасть на наш город. Скорее всего, это пустая болтовня: разве может Дионисий помышлять о подобном деянии, имея главным советником такого философа, как Филист? Тем не менее, не все в нашем городе подобно нам обладают интеллектом. От некоторых можно ожидать какого угодно безрассудства.