Изменить размер шрифта - +
К тому же этот перец потом влипнет в лапы какого-нибудь патруля и железно нас сдаст с потрохами.

— Да чего же он нас сдавать будет?!

— Иголки под ногти вгонят, и сдаст, — меланхолично заявил Петрович, прикладываясь к фляге.

— Так что же делать? — голос Романа звенел отчаянием.

— Что делать, что делать… — закряхтел Петрович. — Ох и надоели вы мне… Вечно выдумаете какую-нибудь хрень, а Петрович расхлебывай…

— Петрович, ну! Придумал что-нибудь?! Говори, не томи!

— Ишь, торопливый ты наш… Ладно, слушай сюда и учись, пока я жив, — аналитик еще раз булькнул фляжкой и крякнул, шумно занюхав глоток рукавом. — Значит, никаких расстрелов. Поведем твоего дружка к ручью умываться…

— Он мне не дружок! — перебил Роман.

— А мне по барабану, — рассудительно вздохнул Петрович. — Слушать будешь, или нет?

— Буду, — обреченно шмыгнул носом командир.

— Так вот, ручей рядом. Этого типа в штаб доставить надо в лучшем виде. Так что мы вполне можем повести его умыться, и вообще привести себя в порядок. Нормально, логично. У ручья вроде случайно начинаем считать ворон, делаем все, чтобы он почувствовал бесконтрольность и рванул. Дальше дело техники, пару раз пальнем поверх головы для ускорения процесса, и пусть валит на все четыре стороны. Так, и наши ничего не заподозрят, и он сам знать не будет, что его отпустили. Врубаешься?

— Петрович, ты умница! Просто нет слов!

— Ну и молчи, раз нет. А теперь пошли, пока я не передумал, и ребятишки делом заняты. Нечего время зря терять, уж коли решили.

 

Ветер шелестел в яркой зелени первой листвы весенних древесных крон, весело перекликались, радуясь теплу и солнцу птицы, журчала, перекатывая пенные струи по каменистому дну, узкая и быстрая горная речка. На берег вышли трое мужчин в пятнистой камуфляжной форме. Шедший впереди еле переставлял заплетающиеся на каждом шагу ноги, левая половина лица его вспухла огромным багровым синяком, глаз заплыл в узкую щелочку, плечи были безвольно опущены, руки сложены за спиной. Двое других выглядели не в пример бодрее, спокойные, уверенные в себе, они шли сзади, шагая не торопясь вразвалочку. В руках у них были автоматы, оба держали их с той сразу выдающей привычных к оружию людей небрежностью, что доступна лишь бывалым ветеранам.

— Умывайся! Кровь с морды смой и вообще, — повелительно гаркнул тот автоматчик, что был помоложе.

Пленник понуро опустился на корточки, сунув ладонь в пенные струи, и тут же инстинктивно отдернул руку. Текущая с гор вода была холодна, как лед и по контрасту с теплым воздухом неприятно обжигала кожу. Пожилой конвоир расхохотался хриплым каркающим смехом.

— Что студена водичка?! Ничего, потерпишь. Может быть, в последний раз умываешься!

Подстегнутый его смехом пленник все же зачерпнул полную горсть воды и зафыркал, размазывая ее по лицу.

— Тоже ополоснусь, пожалуй, — потянувшись до хруста в спине, произнес пожилой и, отойдя чуть выше по течению, присел к воде, беззаботно положив автомат на камни.

Пленник кинул в его сторону острый внимательный взгляд из под трущей лицо ладони, конвоир этого не заметил. Молодой, тоже не блистал усердием в караульной службе, развернувшись к плещущемуся рядом подконвойному вполоборота, он с интересом наблюдал, за тем как его товарищ осторожно тянется к воде, балансируя на скользких прибрежных камнях. На приведенного сюда под конвоем ни один, ни другой охранник не обращали никакого внимания.

И тогда пленник решился. Стремительно завалившись на бок, он ударом ноги под колено подшиб молодого, да так ловко, что тот, оскользнувшись, съехал в воду, далеко в сторону отбросив автомат.

Быстрый переход