Прежде чем отправиться во французское посольство, Дарсия послала за мистером Кертисом.

— Распорядитесь, пожалуйста, относительно картины ван Лу «Венера, Меркурий и Купидон». Ее нужно забрать из Роули-Парк завтра утром, как можно раньше, и доставить в новый дом графа Керкхэмптона.

Ей казалось, что если картину привезут до приезда графа, ему не представится случай навести справки у тех, кто ее доставит.

Мистер Кертис не проявил ни малейшего удивления. Он только уточнил:

— Это та картина, что висит в Голубой гостиной?

— Да, именно она.

— Надеюсь, хозяин не будет возражать.

— Вы знаете не хуже меня, мистер Кертис, что вряд ли мой отец когда-нибудь вернется в Англию. Но если и вернется, мы найдем для пустующего места что-нибудь не менее подходящее.

Мистер Кертис склонил голову в знак согласия.

— Что нам нужно, так это завести отдельный счет, на который мы будем заносить средства для возмещения всего, что я продам из Роули-Парк. У вас уже есть чеки в оплату ламбри и Буше.

— Я открою такой счет, мадемуазель, — проговорил мистер Кертис.

Он хотел уйти, но Дарсия его остановила:

— У меня к вам еще одно поручение. Мне нужно, чтобы вы собрали всю информацию, какую только сможете, абсолютно всю, о леди Каролине Блейкли.

Мистер Кертис занес это имя в записную книжку.

— Она дочь герцога Халлского и проводит, как я полагаю, много времени в обществе лорда Арклея. Я хотела бы знать, где они встречаются и когда, а также нет ли у нее еще каких-нибудь симпатий.

— Я предоставлю вам информацию как можно скорее, мадемуазель.

Глаза мистера Кертиса ничего не выражали. Он поклонился в своей обычной преувеличенно-вежливой манере и вышел из комнаты.

Дарсия тихо вздохнула и, посмотрев на себя в зеркало, подумала, что бы сейчас сказал о ней граф, если бы мог ее увидеть.

В блестяще сшитом парижском платье с турнюром, придававшим ей вид экзотической птицы, она выглядела ослепительно и чарующе соблазнительно.

И только ее глаза сохранили обаяние юности и невинности. Но в глубине этих глаз знаток человеческой природы безошибочно разглядел бы жажду любви.

Он понял накануне, что леди Каролина поставила перед собой конкретную цель и не собиралась отказываться от желания ее добиться. Но граф не любил, когда на него давят и нарушают его планы, продуманные им с такой тщательностью.

С детских лет он во всем, за что бы ни брался, стремился достичь совершенства.

Например, он стал хорошим наездником, не только потому, что был одарен от природы, но и потому, что старательно изучал теорию коневодства, повадки лошадей и всегда следил за всем новым, что появлялось в этой науке.

То же самое относилось к его учебе в Оксфорде. Преподаватели поражались его умению сосредоточиваться на работе, несмотря на трудности и соблазны, которые другие, менее целеустремленные натуры считали непреодолимыми.

Когда сгорел его фамильный замок и граф решил строить новый, он не только изъездил всю Англию и Францию, но консультировался с архитекторами из обеих стран и собрал обширную библиотеку по этому вопросу. Те, кто работал с ним, поражались тому, какое внимание он уделяет мелочам. Например, когда речь зашла о перевозке больших деревьев, он решил закупить в Нормандии першеронов, потому что эти лошади считались лучшими для такой работы. Еще не был заложен фундамент, а граф уже знал больше о своем будущем жилище, чем любой из архитекторов, декораторов и подрядчиков, которые были заняты на строительстве.

Именно в то время он встретил леди Каролину Блейкли и решил, что это самая красивая девушка из всех, кого он когда-либо видел.

Граф был всегда так занят скачками, разведением лошадей и собственным образованием, что не уделял большого внимания женщинам.