|
Эту гадость кличут вараном… Есть одна версия, откуда все это появилось. — Я про эксперименты слышал. Сибирцев склонился над изображениями. — Всякие там плоти, кабаны, чернобыльские псы… Их связывают с мутациями после первого выброса. Где же они? — Толстяк полистал бумажки и, наконец, нашел: — Вот. Остальные… Хм… После трагедии на ЧАЭС в Зоне отчуждения как грибы после дождя росли военные лаборатории. Некоторые открыто, некоторые скрывались за вывесками НИИ и заводов. Ходят слухи, что политики возмечтали реализовать новый проект — создать клонированную неоармию. К примеру, бюреры стали бы отличными подрывниками. Рассказывают, что они и в Зоне по тоннелям прячутся. Псевдогиганты — биологические танки, химеры — разведчики и бесшумные убийцы. Ну и так далее. Потом якобы все пошло не так… — Да уж, — вздохнул Сибирцев. Совсем кстати запиликал телефон. Сибирцев все искал повод, чтобы покинуть очкарика, который вряд ли знал детали. Информация о Зоне у гражданских была какая-то нелепая. Сказали бы еще, что там зомби ходят. Понапридумывают ерунды всякой. — Извини, — наигранно виновато бросил Сибирцев толстяку. — Мне бежать надо. Пересечемся еще. Я тут, похоже, надолго застрял. Тот закивал, встал и опять направился к кулеру. У очкарика в кабинете тоже было душно. «Совсем у них тут плохо с кондиционерами», — думал Сибирцев, уходя. Зона не спит никогда. Здесь ночь даже не отдельное время суток. Скорее другое измерение. За черной стеной скрывается смерть. Алексей помнил, как быстро погиб тот сержант. Сколько он успел отойти от избы? Десять метров? Двадцать? Сто? Чтобы пережить ночь в Зоне, нужно искать нору. Любое укрытие — главное, чтобы стены были покрепче и лучше два входа. Всегда надо заранее готовить дорогу к отступлению. Кляп завел их в тупиковую трубу. Но группа была большая. Столькими стволами можно и от химеры отбиться, не говоря уже о всяких там кабанах. Смертин не спал, так же как и Зона. Он внимательно вслушивался в каждый шорох. Кто-то стрелял на том берегу озера, за свалкой машин, за протоками. Там, откуда виднелся сгоревший лес. — Саян! — позвал стрингер. — Чего тебе? — раздался откуда-то из темноты грубый голос командира. — Не спишь? — Дурак! Я на часах. Ты же не знаешь, что такое часы, — буркнул тот. В темноте вспыхнула спичка, оставив после себя скудный огонек тлевшей сигареты. Саян закурил. — Холодно, — сказал стрингер. От ледяных стенок трубы тянуло сыростью. Смертин то и дело щупал их ладонями, чувствуя, как по пальцам стекают капли воды. Он постоянно ворочался из-за того, что спина моментально промерзала, и поясница начинала тянуть и болеть. Не спасали ни «монолитовский» комбез, ни плащ. Только голову удалось пристроить на рюкзак. — Там «фреон», с той стороны трубы. Терпи до утра. — Утром будет еще холоднее. — Ну, извини, лежаков с одеялами не заготовили. Не ждали мы тебя, журналист. Так бы, конечно, заранее приперли. — А «чистые» эти, они точно от военных? — Точно. Саян глубоко вдохнул носом, махая в темноте сигаретой. |
