Мамка непроизвольно зажмурился, когда подошвы коснулись плотно накрытой застарелой
хвоей почвы. Он, конечно, надеялся, что ловушка чуть в стороне, но всякое могло случиться. Лучше уж предусмотрительно зажмуриться.
Митя бросился
на край берега, внимательно отслеживая малейшие колебания воздуха. Везло. Ему в который раз везло. Сначала он хотел сунуться в лощину, а потом
забрал направо, к редкому лесочку, оккупировавшему взгорок. Аккуратно петляя между кустами терновника, Мамка добрался до неглубокого оврага, постоял
немного на самом краю, а потом решительно спустился вниз. Выкарабкиваться было гораздо сложнее даже потому, что противоположная сторона уходила в
гору намного круче.
Хватаясь за жидкие кусты, облепившие склон, Мамка почти выбрался.
— Мама, — пискнул он, когда вырвал с корнем стебель
полыни, потерял равновесие и кубарем покатился вниз, по ходу смачно получив затвором по ребрам.
Пришлось начать восхождение сначала.
— Знаю-
знаю, — сказал вслух Мамка.
Это Зона его предупреждала. Не давала пройти к «ведьминому кругу».
— Но ведь ты же меня отпустишь. Во второй раз.
Ну, пожалуйста, — захныкал он, вбивая носки ботинок в глину. — Пожалуйста. Мне очень надо.
Он тяжело выбрался на край. Снял с плеча карабин и
повалился в жесткую траву, раскинув в стороны руки. Слепящее утреннее солнце заиграло радужно в глазах, оставляя на зрачках бегающие черные точки.
Митя резко перевернулся на живот и замер, стараясь как можно скорее восстановить дыхание.
Мамка знал, как пройти «ведьмин круг», но без ее
разрешения соваться туда не следовало. Зона позволила.
Он встал, ухватив «болтовик» за цевье, и рысью побежал к лесу. Аномалий можно не опасаться.
Здесь их точно не было.
В лощине началась пальба. Мамка резко обернулся, но ничего не смог разглядеть. Он ускорился, стараясь поскорее скрыться в
тени деревьев. Не хватало еще нарваться на неприятности.
Как хорошо, что он туда не полез. Не успел бы. А если бы и успел, то все равно не смог бы
быстро найти коридор. Там все слишком напряжено и готово разорваться в любую минуту. Плохое место. «Ведьмин круг» был даже безопаснее, только из
него предстояло еще как-то выбраться.
Что-то тревожило Мамку, пока он пробирался между густо заросших угловатыми красными листочками деревьев.
Неприятный холодок царапал спину и щипал за шею.
«Я здесь не один», — вдруг понял Митя.
От этой мысли противно зашевелились волосы на затылке,
высохло во рту, а цевье стало скользким и едва не выпрыгнуло из вмиг промокнувшей ладони. Мамка начал красться, внимательно осматривая дорогу.
«Как же так! Кого она еще могла сюда пустить? Все ведь сторонятся, слухи мерзкие распускают. А может, это какой-нибудь новенький раззява? Новая
жертва. Точно. Бьется о стенки круга, а выйти не может. Так и есть! Других вариантов и быть не может».
Мамка остановился, вслушиваясь. Нервно
облизал заветренные губы.
Он мог быть вооружен, опасен и… голоден. В одной из книжек Митя читал, что заключенные, бегущие с таежных зон, часто
берут с собой «кабанчиков». Случайных попутчиков-сокамерников. Как только они начинают голодать, «кабанчик» из виртуального превращается в
реального. Его попросту закалывают и едят. |