|
В определенном возрасте мужчины становятся беззащитными, и особенно те, кто считали себя наиболее неуязвимыми. Это случается и с женщинами тоже... Она прервалась, чтобы немного пожурить Селиту. - Зачем ты принесла цветы? Он мне их столько притаскивает, что медсестра уже просто не знает, куда их ставить. Он пытается так успокоить свою совесть, понимаешь? Он меня любит, я знаю. Но это сильнее его... После долгой паузы она добавила: - Ты тоже, ты чуть было не одержала победу... А с тобой, наверное, я бы меньше опасалась. Услышав такие слова, сказанные глухим и монотонным голосом, будто их произносит уже отрешенная от мира монахиня, Селита остро ощутила отчаянье, ибо теперь ей придется бороться одной. На другой день Флоранс ей сказала: - Он прекрасно отдает себе отчет, что вы все против него, и от этого ему больно, особенно от того, что ты против него... - Он так сказал? Он говорил обо мне? Флоранс уклонилась от ответа, и Селита заподозрила, что она лжет, и даже догадалась, каким мотивом руководствовалась Флоранс, говоря с ней таким образом. Даже если бы она сейчас и не болела, ей бы, наверное, все равно пришла в голову мысль бороться им обеим вместе против общего врага, но с тем, чтобы потом снова между ними двумя продолжилась бы битва не на жизнь, а на смерть. Не это ли Селита, как ей показалось, прочитала в глазах Флоранс еще в вечер первого появления Мадо? Теперь, когда на время или навсегда она выбывает из игры, ей бы не хотелось, чтобы Селита прекратила борьбу. Если кто-то и должен был у нее отобрать Леона, будь она живой или мертвой, нельзя ни в коем случае допустить, чтобы это была Мадо. - Понимаешь, для такого мужчины, как он, дойти до подобного состояния настоящая трагедия, и это его страшно мучает. Вчера он тут сидел на твоем месте и вдруг заплакал, взяв меня за руку, и стал просить прощения... Селита впилась ногтями в ладони, чтобы не закричать от ярости... - Ну вот! Я могу тебя больше и не увидеть. Не будь слишком жестокой по отношению к нему. Ты еще увидишь: в один прекрасный день... Только с ней одной Флоранс говорила на такие темы. Может быть, это было своего рода завещанием? В беседах с Мари-Лу, Наташей и Франсиной она ограничивалась лишь вопросами, свидетельствующими о том, что она не утратила интереса к своему заведению. Она расспрашивала их о числе посетителей, о том, до которого часа они работали, и, несомненно, сестра Леона - ее звали Алиса - сообщала ей каждый день о сумме выручки. Наташа разговаривала со старшей медсестрой, которая жила с ней в одном доме. Она пыталась узнать, каковы результаты тестов и нашли ли у Флоранс рак матки. Медсестра не ответила прямо, но сделала неопределенный жест, сопровождаемый тяжелым вздохом. - Как долго! - начала терять терпение Мари-Лу. - Как вы думаете, это хороший признак? - Некоторые операции длятся по два, по три часа и даже больше, - ответила Наташа, которая обладала знаниями в разных областях. - Все зависит от того, что находят... Старичок с коричневой от солнца лысиной высунулся из окошка на третьем этаже. Он был, как и все больные, в халате с синими полосками. Два или три раза он делал какой-то знак, обращенный к девушкам. - Ты знаешь, кто это? - спросила Селита. - Кажется, я его знаю, - ответила Мари-Лу. - Мне неудобно поднимать голову и разглядывать его. |
