Я провёл ладонями над его головой. Потом несильно ударил по лбу, посылая стимулирующий ментальный импульс. И пустые глаза депутата прояснились.

– Мы уходим! – обратился я к нему. – Двигаешься за нами. Повторяешь манёвр. Не отстаёшь!

– Как зайцы! – хихикнул Жизнеслав уже почти по-человечески – способность думать и действовать к нему возвращалась.

Я запустил шмеля-разведчика. Теперь на сетчатку глаза мне сбрасывалось изображение сверху, фиксировалась посторонняя активность и определялось наличие вокруг оружия.

Мы рванули вперёд. Преодолели арку. И выскочили на проспект, где намертво застыла автомобильная пробка. Огибая застрявшие в потоке машины, мы перемахнули на другую сторону и вскоре затерялись в переулках старого города. Потом нырнули в метро – оно было построено лирианами сразу после Большой войны, когда город лежал в руинах. Да, умели тогда строить надёжно, красиво и величественно.

Несколько остановок мы проехали в дребезжащем вагончике метро, стены и стёкла которого были расписанных лозунгами «Шизада, да, да, да», «ССС – свобода, самогон, сучки», «Какое счастье, что я не шмуркаль!» Вышли на станции «Свинопотамная», бывшая «Лирианских авиаторов».

Мы сделали привал в небольшом уютном кафе с неприемлемо высокими для простых людей ценами, а потому совершенно пустом.

– Ох, вовремя ушли, – Абдулкарим вытер рукавом пот со лба. – Сейчас там уже полиция. Дознание. А нам это не надо.

– Да ладно, – Жизнеслав опрокинул в глотку наполненную до краёв хрустальную рюмку лирианского коньяка – порция его стоила ровно минимальный размер зарплаты. Крякнув удовлетворённо, он сообщил: – Никто даже не почешется.

– Это почему? – удивился Абдулкарим.

– Столько оружия и взрывчатки по Шизополю растеклось с военных складов и добровольных исторических полков. И столько есть желающих разобраться друг с другом с их помощью. В нашей столице всё время кого-то взрывают. Так что Министерство полиции направило указание считать криминальные взрывы праздничным, торжественным или, на крайний случай, скорбным салютом.

– Бесподобно! – с неподдельным восхищением оценил бюрократическую хитрость Абдулкарим.

– Если не можешь повлиять на реальность – приукрась её, – хмыкнул Жизнеслав и жестом потребовал у официанта повторить коньяк.

Потом мы заказали обильный обед – у меня обычно от таких треволнений пробуждается зверский аппетит.

– А ведь это окончательный ответ ордынцев, – подытожил Абдулкарим, ковыряясь вилкой в жирном плове. – Наше предложение отклонено. С нами не будут договариваться.

– На вас будут охотиться, – согласился захмелевший Жизнеслав. – С собаками и загонщиками!

– Что тут скажешь. Мне кажется, они сильно просчитались, – с угрозой произнёс я. – И дичь – это не всегда жертва! Бывает, всё очень быстро меняется…

Понятное дело, место жительства нам пришлось менять. Престижный район, содержащийся в каком-то подобии порядка, остался в прошлом, и мы переехали в другой, куда менее пристойный округ.

Обширные спальные кварталы были построены ещё во времена Трудовой Республики. Однотипные и скучные, они тисками сжимали старый город, однако когда-то были достаточно комфортными для проживания.

С каждым годом «районы-спальники» становились всё непривлекательнее. До новых властей никак не могла дойти простая мысль, что дома надо иногда красить, а водопровод и канализацию – чинить.