– Вашей борьбы. Теперь уже нашей.

– А в чём наша борьба?

– Ну, это же понятно. Я же вам говорил, что угадал – вы ставите диагноз. А сейчас уверился, что делается это для того, чтобы потом заставить больного принять лекарство. Каким бы горьким оно ни было.

– Это вам тоже Жизнеслав рассказал? – зло осведомился я.

– Нет. Наш классик всё таится, как маленький. Всё играет. Туману напускает. Интересно, он и правда думает, что я не замечу очевидного?

Я на минуту задумался. Потом переглянулся с Абдулкаримом. Мы поняли друг друга без слов. И я спроецировал голограмму с цифрами – двадцать пять процентов.

– Занятный фокус, – оценил Хлюмпель. – И что это такое?

– Рейтинг готовности диагностической системы.

В двух словах я объяснил, что мы делаем, зачем, рассказал о Системе, Рейтинге и, вскользь, о наших возможностях в деле социальной стабилизации. Тем самым я подтвердил все его самые смелые предположения. Профессор пришёл в неописуемый восторг от того, что получил возможность прикоснуться к продвинутым социальным технологиям высокоразвитой цивилизации.

– Рейтинг! Система! Это изумительно! Потрясающе!– Хлюмпель ткнул дрожащим пальцем в висящую голограмму с цифрами, будто пытаясь её пощупать. – Но как же скучно вы живете, земляне! Имея такие инструменты – ох, что я бы устроил! Вся Галактика стала бы моим экспериментальным полигоном!

Я мрачно посмотрел на него – уж в этом я не сомневался. Именно поэтому социальные технологии такого уровня доступны только цивилизациям с высоким индексом ответственности.

– Я поражён в самое сердце! Да, ваши достижения – это не мух топором гонять! Какой ракурс! Какая мощь! В общем, располагайте мной! Я полностью ваш!

Он ударом ножа отхватил ещё кусок «зайца», положил себе на тарелку, и, выдал:

– Только пообещайте мне одно!

– Что мы ещё должны пообещать? – устало спросил я.

– Что предупредите меня, когда начнётся лечение Шизады. Я хочу во все глаза смотреть на конец этого мира!

Допив чай, он объявил, что теперь главная его задача – во имя роста Рейтинга показать нам самые разные грани жизни Шизады. По его мнению, исследования нужно начинать с самого начала – то есть с изучения процесса воспитания детей.

– Именно в этих мелких мерзавцах заложены коды развития нового мира. Я уже договорился об экскурсии в среднюю школу. Нас там ждут завтра. А засим откланиваюсь! Хороший всё же торт, хотя и не такой, как раньше, – Хлюмпель вернул недоеденную половину торта с фарфорового блюда обратно в коробку и прихватил её с собой.

Через пару часов нас посетил депутат. Он находился в самом благостном расположении духа.

– Что происходит, Жизнеслав? – я поборол желание прямо в прихожей схватить его за грудки и долго трясти.

– Что-то случилось? – с опаской посмотрел на меня он.

– К нам как торнадо влетел профессор Хлюмпель, дал по куску торта, выложил все наши тайные планы. И исчез! Откуда он знает адрес?

– Да что вы так беспокоитесь? – Жизнеслав обошёл меня, прошёл в большую комнату и уселся на продавленный матерчатый диван перед огромным, отделанным  полированными панелями цветным телевизором с антикварной электролучевой трубкой. – Я ему всё рассказал.

– Вы так просто выдали секретный адрес! А если он побежит к Ордынцам, которые ему выделяют гранты? Или в дружину историков? Что, если он нас просто тупо продаст? Ведь вы меня так и не убедили, что не он навёл на нас ордынцев в прошлый раз.

– Продаст? Кто? Профессор? – Жизнеслав расхохотался. – Ну, насмешили!

– А что такого смешного я сказал?

– Вы что, до сих пор не поняли, с кем имеете дело?

– С экстравагантным учёным, занимающимся лженаукой и имеющим с неё неплохой доход, почёт и уважение.