— Насколько мне известно, венгры также не испытывают большой любви к австрийцам, — возразила Зенка. — Но мне бы очень хотелось, чтобы вы помнили: я дочь своего отца и горжусь этим.

Выказывая свое неудовольствие премьер-министру, Зенка старалась не смотреть в сторону короля, однако краем глаза заметила, что он внимательно прислушивается к каждому ее слову.

Тем временем карета выехала с вокзальной площади и разговор прекратился. Вдоль дороги, по которой они следовали, творилось что-то невообразимое: казалось, сама радуга решила в честь такого торжественного дня спуститься с небес и раскрасить столицу Карании в разные цвета. По обочинам стояли дети и махали красно-бело-голубыми британскими и зелеными с золотом каранийскими флагами, на всем пути возвышались триумфальные арки, карету забрасывали букетами цветов, и скоро дорога оказалась усыпанной мириадами лепестков, раздавленных колесами кареты и копытами коней всадников, сопровождавших короля и его невесту.

Вначале Зенка, которая продолжала сердиться на оказавшегося таким красивым короля, нагоняла на себя равнодушие, всем своим видом показывая, что происходящее ничуть не волнует ее и все эти приветствия хорошо знакомы ей по торжествам в честь юбилея королевы Виктории, но постепенно красота столицы и ее жителей захватила девушку, она сбросила маску надменности и начала с воодушевлением отвечать на приветствия каранийцев.

В книге о Карании Зенка прочитала, что каранийки — очень привлекательные женщины, а наряды их похожи на наряды жительниц других Балканских стран, но действительность превзошла все ее ожидания. Пышные красные и голубые юбки, искусно вышитые белые блузки, красочные венки в волосах — такого великолепия она не видела даже на родине в Важде.

Мужчины постарались не отстать от представительниц прекрасного пола и тоже нарядились во все лучшее: мелькали овечьи папахи горцев, гордо раскачивались широкополые соломенные шляпы жителей долин, украшенные разноцветными лентами, и все они: и мужчины, и женщины, и дети — радостно приветствовали свою будущую королеву.

Наконец впереди показалось величественное белое здание, расположенное на небольшом холме. Это был королевский дворец. При виде его у Зенки вновь защемило сердце. Она прекрасно знала, что жизнь в королевских покоях далеко не так безмятежна, как представляется со стороны. Это прежде всего неукоснительное соблюдение протокола, выполнение многочисленных обязанностей и, как правило, отсутствие друзей.

Карета въехала на территорию королевского парка, и шум толпы остался позади. Воспользовавшись паузой, премьер-министр обратился к Зенке.

— Ваше королевское Высочество, — произнес он почтительно, — по тому, как каранийцы радостно приветствуют вас, можно судить, что они уже успели полюбить свою будущую королеву.

— Я очень тронута, — в голосе Зенки опять появились саркастические нотки, — но у меня создалось впечатление, что это праздник в честь британского флага, а не моей персоны.

Она бросила взгляд на короля и с досадой вынуждена была признать, что в белом мундире с перекинутой через плечо голубой лентой он смотрелся очень внушительно.

«Разряженный бандит», — в сердцах подумала Зенка и подала руку королю, который помог ей выйти из кареты.

Внутри дворец оказался еще красивее, чем снаружи. Огромные зеркала, статуи высотой в человеческий рост, искусная лепнина потолков, мозаичные полы, выложенные мрамором, кварцем и лазуритом, — все это выглядело очень изысканно. По широкой парадной лестнице король и его невеста поднялись в большой зал, в котором уже собралась каранийская знать.

Король подвел невесту к возвышению, на котором стояли два резных трона, украшенных королевскими гербами, и церемония приветствия началась.

Казалось, что поток людей, желающих выразить свое восхищение будущей королеве, никогда не иссякнет.