Когда вагон реально опустел, окончательно! — ничего не осталось в нем, кроме обрывков оберточной бумаги на полу, я вновь испытал чувство странной одури, но теперь уже приятное. И представил, как прихожу домой, валюсь в кровать…

— Ну что, — сказал Саша, — надо бы доложиться по начальству…

Делать этого не пришлось, поскольку юркий петрушка-электрон возник как чертик из коробочки.

— Ребятушки, ребятушки, — посыпал он словами, — молодцы! Пожалуйте денежки получать, денежки, заработали, потрудились, теперь и отдохнуть можно… Только завтра, завтра давайте, второй вагончик надо разгрузить! Давайте, жду вас, только с вами!

— Годится, папаша, — пробасил здоровяк Сергей. — А сейчас, значит, по два червонца, как договаривались?

— Восемнадцать, ребятушки, по восемнадцать. Ну, сами понимаете, червончик трактористу надо, надо, не зря же работал, трудился!

— Тракторист ваш зарплату получает, — сдерзил я. — С какой стати мы еще ему должны платить?

— Премия, сынок! Премия. А как же? А ты, сынок, часа три ручками помахал, да восемнадцать целковых заработал, это как⁈ Поди-ка еще сыщи такие деньги! А тебе физзарядка, одно удовольствие…

Я поморщился, но спорить не стал. Да и никто не стал. Вправду, все понимали, что таких денег навряд ли где-то еще заработаешь.

Хотя, как говорится, осадочек остался.

От автора

Друзья! Крутая новинка от Дамирова! Попаданец в СССР.

Я мотал срок на зоне, а очутился в теле молодого советского мента!

Сегодня вышел второй том, а на первый скидка:

Глава 21

Придя в общагу, я испытал сильнейшее чувство — вот как есть, сбросив только верхнюю одежду, завалиться спать. Чуть не сказал «непреодолимое» — но это было бы неверно. Все же я его преодолел. По молчаливо-пустому ночному коридору пошел умылся, и лишь после того с удовольствием улегся в кровать. Было еще совсем темно, хотя нечто предрассветное ощущалось вокруг. Скорее психологическое, чем физическое… Впрочем, неважно.

Закрыв глаза, я попытался представить Лену. Представил. Но почему-то назойливо сюда стала вплетаться Люба… И даже не столько она как таковая, а уже знакомое едкое искушение. Вот — вертелась мысль — ты один в комнате, полная свобода… Люба по первому же зову готова превратить это одиночество во взаимный огонь страсти. Заманчиво? Еще бы! Всего и дел: завтра днем заглянуть в триста двенадцатую, пальцем поманить…

На этом я и растворился в стихии сна.

Проспал до послеполудня, что немудрено. Проснулся от голода. Еще бы повалялся, спору нет, благо, спешить не надо никуда. Но желудок потребовал свое настойчивее, чем мозг. Пришлось вставать.

Из подручных продуктов наскоро слепил несложный обед, поел, наслаждаясь чувством восхитительного безделья. Худо-бедно, а восемнадцать рублей в кармане! Деньги, на которые можно, не шикуя, прожить почти неделю. И еще тридцатка мается поблизости. Можно считать, с Витькой я почти рассчитаюсь. Конечно, нужно будет себе кое-что оставить на житье-бытье, но долг останется совсем пустячный.

Поев, я захотел было завалиться в кровать с Достоевским в руках — но вспомнил, что «Преступление…» взяла почитать Люба. И тут вновь лукавый быстро и жарко шепнул в ухо: «Так сходи, попроси! Она к книжке-то наверняка не прикоснулась! Вот тебе и повод заглянуть!..»

Наверное, я похвалю себя, если скажу, что мужественно прогнал этот внутренний голос. В какую-то душевную скважину. Пусть там шепчет.

Не пошел. Хотя…

Хотя уже без голоса, но завелся во мне некто, который стал ждать, что сейчас раздастся стук в дверь…

Ну да.