В другом месте я старался показать, опираясь на Канта, что основной принцип нравственности и формальное условие всякого нравственного блага это — самоцельность человеческой личности и равноценность всех человеческих личностей . Некоторые могут подумать, что тут преподносится старый эвдемонистический принцип, апеллирующий к счастью гармонически развитой личности. Это была бы грубая ошибка, свидетельствующая о неспособности ориентироваться в высших сокровеннейших запросах человеческого духа. Прежде всего мы признаем абсолютную ценность человека, как самоцели, а к этой идее нельзя прийти эмпирическим путем . Затем, признавая святость человека, как самоцели, и его равноценность со всяким другим человеком-самоцелью, мы имеем в виду не пользу и счастье и не считаем нашу конечную этическую идею лишь исторически выработанным полезным условием все для того же счастья людей. Человек — святая самоцель, не есть существо, переваривающее пищу и получающее от этого приятное удовлетворение, нет, это духовное существо, носитель истины, добра и красоты, реализация высшей правды; для этой самоцели совершенствование и прогресс выше удовлетворения и счастья. Для последовательного гедониста слово человек, поскольку в него вкладывается этический смысл, есть звук пустой, красивая фраза, для нас же слово это полно высокого смысла и значения. Развитие исторической личности до человека есть торжество духовных ценностей, ценностей вечных и абсолютных, без которых жизнь людей не есть еще человеческая жизнь, без которых она так безобразно пуста и бесцельна, так буржуазна в самом грубом и истинном смысле этого слова.

Существует легенда, что метафизический идеализм — оторванная от жизни абстракция, что позитивно-эволюционная наука гораздо ближе К жизни. Это прежде всего величайшая психологическая ложь. «Метафизика, по выражению Струве, гораздо богаче опыта и гораздо ближе его к действительности, т. е. к полноте человеческих переживаний»17*. Только точка зрения метафизического идеализма вплотную подходит к целостным переживаниям человеческой души, только тут человеческая душа обретает полное и всестороннее удовлетворение. Я даже решаюсь высказать мысль, которая сразу может показаться парадоксом: всякий живой действующий человек, человек, отыскивающий истину, творящий справедливость и добро или созерцающий красоту — метафизик-идеалист. Вы ищете истину и это искание наполняет вашу жизнь возвышенным содержанием и смыслом, который вами непосредственно чувствуется и переживается, но ведь этим самым вы уже в исходном пункте предполагаете, что истина не звук пустой, что истина есть ценность, абсолютная ценность, которой вы еще не знаете, но которую должны узнать. Эволюционист сейчас начнет вам показывать, как развивалось познание от зоологического состояния до вас, и кончит тем, что признает идею истины, абсолютно денную для вас, как живого, ищущего существа, лишь полезной иллюзией, он произведет химический анализ и от ценного переживания, составляющего интимную природу вашего духа, не останется ничего. Таким образом, может получиться научное положение, но оно получится некстати, так как о нем в данный момент вы не спрашиваете, им вы в другой раз заинтересуетесь. Эволюционист со своим всегдашним призывом обратиться к моллюскам для объяснения всего на свете, в том числе и вашего искания истины, прав в своей частичной области, но не ему принадлежит последнее слово в выработке миропонимания. Философский идеализм по самому существу своему всегда зовет вперед, к вечным ценностям, которые должны быть осуществлены в жизни, и он вплотную подходит к вам, к душе вашей, жаждущей истины, он поддерживает голос вашего сознания, громка заявляющий о ценности вашего искания, ценности, на которую не может посягать никакой эволюционизм.