– Следующий год ожидается суровым, – сказала она Дикону, когда он сел боком на свой мотоцикл, вытянув перед собой ноги и скрестив руки на груди. – Как ты точно сказал, я вряд ли могла бы завести тайный роман. Даже если бы попыталась.

Здесь надо было бы засмеяться, но ни капли смеха из себя она не могла выдавить.

А он без всякой слащавости (ну не было ее в Диконе) положил ей ладонь сзади на шею, привлек к себе и поцеловал так, что дыхание перехватило. И еще раз поцеловал.

– Мне кое-что надо сделать. А тебя ждет работа директора.

– Да, – кивнула она. Во рту еще ощущался его вкус, вкус виски и полночи.

– Пора тебе. Элли ждет.

Еще раз крепко обняв его, она повернулась и пошла прочь. Он правильно сделал, что попрощался вот так. Что бы ни было там у них, какое бы еще ни осталось реять на горизонте светлое обещание, стоило оставить его целым, а не давить в лепешку тяжестью обманутых ожиданий.

– Поехали, – сказала она Элли, закрыв за собой дверь.

Элли бросила на нее только один взгляд и не сказала ни слова. Обе они молчали, пока не переехали границу штата. И тогда Элли обернулась и сказала:

– А мне он понравился.

И от этой бесхитростной ремарки рухнули у Сары все барьеры.

Уронив голову на руки, она зарыдала в голос. Элли остановилась на обочине дороги, открытой в обе стороны, и обняла плачущую подругу, но не стала оскорблять ни себя, ни ее произнесением банальностей. Сказала она вот что:

– Ты знаешь, Дикон не произвел на меня впечатления человека, который способен выпустить из рук то, что считает важным.

Сара улыбнулась, подумав, что лицо у нее – распухшее безобразие.

– Ты видишь его в смокинге? – спросила она, и у нее живот свело от такой мысли.

– Дай-ка попробую себе представить. Ага, есть. – Елена вздохнула. – Знаешь, я готова была бы его вылизать с ног до головы, засунув голову под смокинг.

– Не трожь, мое! – зарычала Сара.

Элли осклабилась от уха до уха:

– Ну, заводит он меня. Горячий такой…

– Ты дура. – Но эта дура заставила ее улыбнуться, пусть хоть на миг. – Представить себе, как он вертится в гильдейской политике, рассыпая улыбки и рукопожатия? Не получается.

– И что? – пожала плечами Элли. – Это все должен делать директор Гильдии. А кто сказал, что его любовник должен быть кем-то еще, кроме как здоровенным, страшным, немногословным сукиным сыном?

Очень тянуло согласиться, ухватиться за надежду, но Сара покачала головой.

– Я не могу тешить себя иллюзиями. Этот человек – законченный одиночка. Потому он и стал Истребителем. – Неровно, прерывисто вздохнув, она выпрямилась и добавила: – Поехали уже в Нью-Йорк. Пора работать.

Мужественные слова. Но пальцы влезли в карман, нашли зазубренный нож-пилку. Это была вещь Дикона. У него были какие-то весьма экзотические предметы оружия: например, пистолет, выпаливавший вращающиеся капсулы вместо пуль. Именно его Дикон применил на свалке у Тима. Интересно, кстати, как там Люси.

Едва заметная улыбка мелькнула у нее на губах. Кто бы мог подумать, что самым любимым воспоминанием о Диконе станет сцена, как он несет на руках злобного, здоровенного адского пса?

Глава девятая

Два месяца спустя Сара стояла перед зеркалом, откуда на нее смотрела собранная и невероятно элегантная женщина в черном облегающем платье. Волосы у нее были убраны в затейливый пучок на затылке, новая челка зачесана вбок с изяществом, которого в поле ей никогда не удалось бы добиться, а подчеркнутые искусством гримера скулы оттеняли большие глаза, казавшиеся еще больше.