Я уже вижу, как читаешь моё письмо и думаешь: как это не хвалить Америку, если я скоро туда поеду и буду там жить? Нет, Яша, в Америку ты не поедешь, и в Израиль — тоже. Почему? А я сейчас тебе скажу.

Я теперь по заданию одного банкира и за хороший гонорар приехал на остров Кергелен. Как я уже тебе сказал, здесь обосновался страшный человек, называющий себя Васей с Кергелена. И отсюда он трясёт банки — и не только американские, а и те, что завязаны на общей мировой финансовой системе. И вот я приехал на Кергелен, и скоро поднимусь на ледяную гору и встречусь с мерзавцем со странным и мало понятным именем Вася. Он теперь не только крадёт деньги, но ещё и заражает банковские компьютеры каким-то ядовитым червяком. Его никто не может ни отмыть, ни соскоблить. Хорошенькое дело — он ещё и напустит заразу. Что ты об этом думаешь? Я не буду убивать этого Васю, но я сделаю так, что он забудет, куда и зачем ему надо совать свой нос. Да, да, я сделаю. У меня есть такое средство.

Привет! Твой Арон

А вот второе письмо:

Дорогие ребята с радиостанции «Эхо Москвы». Прослушал вашу очередную передачу о таджикской девочке, которую кто-то в Петербурге нечаянно пырнул ножом, и она умерла. Кто-то видел у неё наркотик, но я этого не видел, а слышал, что её пырнули и она умерла. И ещё вы говорили о других русских ребятах — они напали на чёрных, взорвали рынок, а ещё про Воронеж, где убили студента только за непонятный цвет кожи. Такие передачи вы делаете часто, я их слушаю, и, наверное, слушает мэр Лужайкин, который совсем тихо, даже незаметно для дураков-гоев отнял у них Москву и превратил её в Вавилон. Так вот он, Лужайкин, доволен вами, и я доволен, но только один маленький совет: на такие передачи приглашайте хотя бы одного русского, к примеру Проханова или Макашова. И пусть они сидят. Все знают, что они есть, и это уже хорошо. Можно даже поднести к ним микрофон: пусть скажут двадцать или тридцать слов — не больше! Остальное говорите вы. Вас трое, а Проханов один; пусть он попробует без разрешения вставить хоть одно слово. Хотел бы я видеть, как он это сделает, особенно когда напротив сидит Сванидзе. А ещё лучше — Доренко. И уж совсем хорошо, когда рядом с ним вы посадите Машу Маерс. Можно ещё и подсадить Светлану Сорокину. И будет настоящий Пурим, когда у вас в студии появится Новодворская. Она будет смотреть на Проханова и Макашова и кричать: «Комуняки проклятые, вас надо вешать!» И что тогда они скажут, эти несчастные Проханов и Макашов?.. Они будут качать головой. И пусть качают, а передача уже кончилась. И никто тогда не скажет, что в студии собрались одни наши люди. Не будет у них повода проявлять этот ихний проклятый антисемитизм…

Письмо было длинным, и Драгана его не дочитала. За полночь она заснула, но проснулась рано. Завтракали вчетвером: пришли Неустроев с Фёдором, и в этом же составе решили лететь на юг материка к родителям Драганы.

— Но прежде мы посетим Кубу, — сказал Борис. — Дяде Феде сделали операцию, он звонил вчера из госпиталя, просил меня пролечить его. Я ему напомнил, что мы построили на Кубе клинику для лечения Импульсатором, на что он сказал: клиника это хорошо, больные довольны вашей клиникой, но я бы хотел принять целебные лучики из твоих рук.