Вихрь оглушительно чихнул.

– Будь здоров, – сказала Метрия.

– Спасибо, – прошелестел воздушный поток и развеялся.

Демонесса улыбнулась; обычно всякие там дуновения не говорят на человеческий лад, в Ксанфе общаться с ними может только король Дор, однако здесь свои правила, устанавливаемые Конем Тьмы. Но так или иначе ею одержана маленькая победа.

Она снова подняла диск, и он потянул ее за собой. Магия Симург, действовавшая даже в Обыкновении, естественно, не могла потерять силу в Сонном Царстве. Недаром Симург слыла самым могущественным существом, за исключением, может быть, самого демона Иксанаэнного. Это соображение напомнило о суде и заставило задуматься над тем, чем же могла Роксана навлечь на себя гнев столь важной особы.

Впрочем, начнется процесс, и все прояснится, а сейчас ей нужно вручить повестки оставшимся адресатам, последним из которых будет сама Симург. Правда, на этом миссия не закончится: придется проследить за тем, чтобы все до единого к назначенному времени собрались в Безымянном замке. Но это не страшно, главное вручить магическую повестку. А тому, кто получил ее, от участия в суде уже не отвертеться.

Двигаясь по складу кошмаров, Метрия любовалась тем, что наводит ужас на смертных: драконами, шипящими змеями, извивающимися щупальцами гигантских кракенов и огромными пауками с волосатыми лапами. Ее внимание привлекла длинная полая трубка.

– Эй, а в тебе‑то что страшного? – полюбопытствовала демонесса.

– Я сделана из стебля растения, именуемого рожь, и называюсь рожъе. Рожа у меня и вправду не больно страшная, но зато зерна твердые, из свинца. – Метрия приметила, что в трубке и впрямь сидит крохотная свинка, словно отлитая из тускло поблескивающего металла.

– Людям очень не нравится, когда я плююсь своими семечками, а еще больше они страшатся моего громкого чиха. А мне, признаюсь, зернышек жалко.

Метрия, пожав плечами, двинулась дальше: вечно это смертные пугаются совсем нестрашных вещей.

Через некоторое время она поняла, что у нее под ногами кишмя кишат мелкие насекомые.

– Неужто люди и букашек боятся? – удивленно произнесла демонесса.

– Мы не букашки, а мурашки, – донесся снизу возмущенный писк. – Мурашки по коже бегают, значит, по‑настоящему страшно: это даже обыкновены знают. Страшный сон без мурашек может не сработать, сновидец, по глупости, не догадается, что ему следует испугаться. А раз мы на месте, человек точно знает, что напуган.

Далее ее путь пролегал через участок, где странные люди с идиотским вдохновением на лицах кого‑то восхваляли и что‑то там созидали. Чем и кого это могло напугать, Метрия не понимала и уже совсем собралась было обратиться к кому‑нибудь из здешних с вопросом, когда увидела табличку с надписью «УТОПИЯ». Решив, что люди, попавшие сюда во сне, почему‑то боятся утопнуть, она не стала тратить время на лишние разговоры.

С пугающими растениями вроде львиного зева или крокусов, так и норовивших куснуть крокодильей пастью, все вроде бы было ясно, а вот камень, издававший громкую музыку, вызвал ее удивление.

– Эй, в тебе‑то что страшного? Эка невидаль, гремишь да вопишь!

– Я не просто музыка, я рок, – провопил, раскачиваясь камень. – В моем ритме слышна поступь судьбы.

Демонесса снова пожала плечами: она слышала, что птицы рок любят какую‑то особую музыку, а теперь убедилась, что некоторых людей она пугает. Хотя, надо думать, далеко не всех.

Количество и разнообразие хранившихся на сладе спецсредств произвело на демонессу сильное впечатление; коль скоро поставка дурных снов всем провинившимся в Ксанфе требует столь солидного нематериального обеспечения, то что же тогда должно твориться в Обыкновении?

Пройдя мимо мешковатого дерева (вместо плодов у него были мешки со всякой всячиной, а вместо листьев – клочья ваты), Метрия непроизвольно замешкалась, но, не будучи смертной, легко справилась с замешательством.