|
Ему дали в ломбарде десять тысяч за манто, и он продолжал называть эту же цифру, сообразив, что, если все сойдет гладко, у него будет кругленькая сумма в тридцать тысяч. И тогда он уедет за границу, скорее всего в Южную Америку, о которой давно мечтал. Жаль только, что с ним не будет Луизы. Вечером, отправив письма и пообедав, он прогуливался по молу с оставшимися пятью франками в кармане и вдруг заметил двух женщин средних лет, возвращавшихся, должно быть, из театра или казино. Они медленно шли под руку, и едва мысль успела созреть в уме Малыша Луи, как он тут же осуществил ее. Прошмыгнув мимо женщин, он вырвал у одной из них сумочку и пустился наутек. Десять минут спустя, покружив по малолюдным улочкам, он наконец остановился под газовым фонарем и осмотрел содержимое сумочки. Не жирно! Три бумажки по сто франков, медаль с изображением святого Христофора, губная помада и носовой платок с зеленой каемкой. Письмо, написанное очень мелким почерком и начинавшееся: "Моя дорогая Анжела..." Он не полюбопытствовал прочесть его и, сунув в карман триста франков и медаль, швырнул сумочку в море. Об этой медали в дальнейшем будут упоминать, и в зале суда возникнет оживление, когда прокурор заметит с иронией: - Вы, несомненно, рассчитывали на покровительство святого Христофора, дабы избежать заслуженной кары. Вот уж брехня! Он ни на кого не рассчитывал - ни на святых, ни на людей. Но Малыш Луи был достаточно суеверен и не мог выбросить святого в воду. А бедам не было конца. На другой день, когда он явился на виллу Карно, консьержка уже получила письмо с чеком из ломбарда. Но чек был перекрещен <То есть мог быть оплачен только банком или биржевым маклером.>. Напрасно Луи предъявлял его в двух магазинах, чтобы получить наличные. С отчаяния он зашел к ювелиру, выбрал перстень с печаткой и бриллиантом ценою в пять тысяч франков и вместо денег протянул чек. У владельца магазина вытянулось лицо, но Луи заявил: - Позвоните в банк или пошлите кого-нибудь. Вы убедитесь, что чек будет оплачен. Он начал испытывать великолепное презрение к многочисленным формальностям в денежных операциях. Лишь в три часа дня ему вручили кольцо и четыре тысячи пятьсот франков. Понятно, что расписался он в получении денег именем Констанс Ропике, чью подпись научился подделывать. Кстати, подпись эта свидетельствовала, что школьные успехи Констанс были не лучше, чем у Луи. *** В Ментоне все тоже оказалось непросто. Он и сам не знал, почему выбрал Ментону. Скорее всего, этот город втемяшился ему из-за одного вечера, проведенного там в публичном доме. А ему как раз нужно было... На почте с трудом согласились сообщать ему о поступлениях на имя г-жи Ропике, но уж получать она должна была явиться лично. Луи отправился в вышеупомянутый дом и пошел наверх с женщиной, показавшейся ему наиболее покладистой. Велел принести шампанского. Они разговорились. - Тебе охота заработать пятьсот франков? Она клюнула. Утром, дав ей удостоверение личности Констанс, он проводил ее на почту. Хотя на документе имелась фотография, затруднений это не вызвало, поскольку карточка была многолетней давности. Нотариус из Орлеана, как и служащий ломбарда, попался на обман. Он прислал десять тысяч франков с пожеланием скорейшего выздоровления и сообщил, что, вероятно, в будущем месяце приедет в Ниццу. Луи заплатил женщине пятьсот франков. - А ты не втянул меня в грязное дело? - спросила она в последнюю минуту. |
