Рыдая, я оглянулась по сторонам в поисках помощи, и вдруг застыла, заметив, что стены исчезли. Где я? Что это? Стены превратились в деревья. Корявые и черные, они как-то ненадежно покачивались, словно среди ветвей двигались десятки странных фигур. И со всех сторон за мной наблюдали чьи-то светящиеся глаза.

Боль в ноге стала невыносимой. Я оттолкнулась от стола и попыталась встать, решив, что лучше убежать. И рухнула на пол. Опустив взгляд, я увидела, что у меня нет правой ноги от самого колена. Ее не было. Это была…

Мясо, которое я заставила себя проглотить, тотчас вернулось назад. Плача и барахтаясь на полу, я захлебывалась рвотой. Та нога на блюде была ненормальной. Слишком знакомой, слишком гладкой… Моей собственной. Я ела собственную плоть! А теперь я задыхалась, умирала и беспомощно ползла по полу.

Внезапно из-за окруживших меня корявых деревьев вышла одинокая фигура. Глаза ее пылали как угли. На голове была корона вроде рогов, и говорило это существо громоподобным голосом.

– Проснись, – произнесло загадочное существо, склонившись и помогая мне встать, – просыпайся, это лишь сон!

Я вернулась в мир, реальный мир, услышав крик. Свой собственный крик. Я рвалась из-под одеяла, отчаянно отпихивала его в сторону, пока не убедилась, что моя нога по-прежнему на месте. Сон. Нет, кошмар. Я провела ладонью по лицу. Оно было мокрым от пота и слез.

В следующее мгновение дверь распахнулась, и я снова завизжала, а потом с глубоким вздохом упала обратно на кровать.

Это была Поппи. С широко раскрытыми от потрясения глазами она прыгнула на кровать и устроилась рядом, положив маленькую прохладную ладонь мне на лоб.

– Ты в порядке? Это что, лихорадка? Ой, Луиза, ты очень плохо выглядишь. Очень!

– Ну, спасибо, Поппи, – пробормотала я, закрывая глаза.

– Я бы послала к тебе Бартоломео, но он сейчас очень сонный. Просто отказывается просыпаться, если нет мяса.

– Пожалуйста… – прошептала я. – Пожалуйста… не нужно сейчас говорить о мясе.

– Позвать миссис Хайлам? – спросила она, нахмурившись и наклонившись к самому моему носу. – Ты ужасно потная, Луиза.

– Просто неприятный сон, – со слабой улыбкой объяснила я. – Не волнуйся, я очень скоро приду в себя.

– О-о-о! – воскликнула Поппи. Опершись на коленки, она принялась задумчиво накручивать на палец одну из своих косичек. – Знаешь, мне тоже очень часто снятся странные сны! Они не все плохие. Иногда я вижу себя толстой маленькой птичкой, одной из тех, что кричат и носятся в шторм вокруг корабля. Мне такие нравятся. Но некоторые сны меня очень расстраивают. Миссис Хайлам говорит, что сейчас в Холодном Чертополохе скрывается что-то темное и мы должны, должны, должны защищать друг друга.

Приподнявшись на локтях, я сунула подушку себе под спину и кивнула.

– Чиджиоке говорил что-то похожее. Хотя эти обитатели Надмирья не кажутся мне такими уж плохими.

Глаза Поппи снова расширились, и она погрозила пальцем, едва не ткнув мне в лицо.

– Тсс… Тихо, Луиза! Никто не должен слышать, что ты такое говоришь! Я не стану этого повторять, но ты должна пообещать больше так не говорить. Мистер Морнингсайд очень рассердится, если узнает, что ты это говоришь.

– Почему? – Я осторожно убрала ее руку от своего лица и укрыла ноги одеялом. Снаружи доносились знакомые успокаивающие крики птиц, перекликающихся друг с дружкой на рассвете. – А для чего весь этот Суд? Его хранили в таком секрете, и вдруг о нем заговорили все кому не лень.

Поппи пожала плечами и отпустила косичку. Потом соскочила с кровати и начала рыться в комоде.