— Если ты что-то помнишь, расскажи мне об этом. Освободи себя от воспоминаний!

В сознании Язона, мелькая, всплывали лица.

— Там были два человека — Геркон и его наемник. После ужина они подошли ко мне и сказали, что приготовили подарок царю. Они хотели, чтобы я им помог. — Он замолчал, охваченный тяжелым воспоминанием.

— Продолжай, — попросил его Дамос. — Правда никому уже не повредит.

— Я был так горд этим, — продолжал Язон, будучи не в силах сдерживать воспоминания. — Каким же я был дураком.

— Но ведь ты был всего лишь ребенком, — сказал Дамос дрогнувшим голосом. — Тебе едва исполнилось семь лет.

— Они сказали, что я поступаю по-мужски. И что мой отец будет гордиться мною.

Язон вспомнил, как торжественно он шел по коридорам с ящиком в руках. Он даже и не подумал заглянуть внутрь, ведь ему сказали, что этого делать не следует, и к тому же он собирался спрятаться в огромный сундук, стоявший в комнате отца, чтобы увидеть все своими глазами.

Мальчик поставил ящик возле ширмы, как и было сказано, а сам нырнул в сундук, желая разделить вместе с отцом его удивление и восторг. Но долгий, беспокойный день взял свое, и он задремал.

Проснулся он от какого-то глухого стука и ворчания. Он подумал, что его родители остались наедине. Его неожиданное появление не понравилось бы матери, так что ребенок продолжал прятаться, хотя ему становилось все более неуютно в душном сундуке.

Затем он услышал голоса начальника царской охраны Геркона и его сладкоречивого сообщника. Язон захотел выскочить, но, услышав их разговор, не стал делать этого.

— Обвинить ли в этом царицу? — сказал сообщник.

— Нет, лучше признать виновным одного из моих военачальников. Я думаю, Кассандра подтвердит мое право на трон, и, кроме того, мне нужна мать для Дафны.

«Но ведь у нее есть свои дети, — подумал Язон. — Что значит весь этот разговор о троне отца?»

Сообщник хихикнул.

— Принимая во внимание ваши вкусы, ей не придется греть вам постель. Я думаю, вам не терпится заняться детьми?

— Действительно, сейчас мы их приведем. Я покажу тебе приличную парочку.

В словах Геркона было что-то противоестественное, Язон чувствовал в них скрытую угрозу. Где его отец, почему он не вмешивается в разговор этих людей? В испуге он сжался в сундуке, стараясь вести себя как можно тише.

Прошло немало времени. Душная темнота наполнила сундук. Моля богов о том, чтобы эти двое уже ушли, мальчик поднял крышку. Внутрь ворвался свежий, бодрящий воздух. Убегая прочь от того места, где он прятался, Язон хотел только одного — добраться до своей кровати и сделать вид, что никогда ее не покидал.

Возле двери он споткнулся о черный ящик, который сам сюда принес. Он был пуст. С ужасом Язон догадался о его содержимом. И действительно, из неподвижного тела, лежащего у двери, торчали ножи. И это было тело его отца.

Язон смотрел на своего отца, лежащего в темной, скользкой луже.

— Нет, — всхлипывал он, вытаскивая ножи. С лезвий капала густая, темная кровь. Ему хотелось закричать, но он не мог — его сковал ужас. Неспособный больше переносить такой безграничный страх, мальчик побежал. Он убегал и от ужаса, и от чувства вины; его преследовали крики брата и сестры.

Дамос с ужасом слушал рассказ Язона, но при этом чувствовал и облегчение, ведь он наконец освободил себя от тяжкого бремени.

— Не нужно укорять себя, — сказал он Язону, когда тот закончил.

— Не укорять? Ведь я дал ему доступ в комнату моего отца, прятался там, пока его убивали. А когда услышал крики брата и сестры, убежал.