Жрицы вокруг них опустили глаза, будто, сдерживая страхи при себе, они предотвращают несчастье. Руки Лары заметно дрожат.

— Наора, подойди ко мне, — позвала она главную жрицу. Пасифая вскрикнула вновь, и они с Наорой обменялись тревожными взглядами.

— Ремни, — проговорила Наора, и Лара кивнула ей. Вместе они принялись развязывать священные узлы.

— Бесполезно, — с трудом прошептала царица, — никакие приспособления, никакие священнодействия не облегчат этих родов.

Рука Пасифаи дотронулась до руки Лары и сжала так, что у той потекли слезы из глаз.

— Вытяни ребенка, — потребовала царица; от напряжения ее глаза вылезали из орбит.

— Я не могу.

— Ты должна это сделать. Роды затянулись по твоей вине. Это все из-за тебя и твоего проклятия.

Ика вспомнила, как эта женщина сама требовала проклясть Миноса и его потомство.

Лара собралась с духом.

— Мы поможем ребенку родиться, — сказала она решительно. — Не бойтесь, моя госпожа, совсем скоро вы будете баюкать его в своих руках.

Сказав это, Лара подошла к ее раздвинутым ногам и погрузила руку в утробу. Напевая про себя, словно убаюкивая ребенка, она старалась придать его телу верное положение. Осознав размеры плода, Лара стала молиться. Голова его была слишком большой, чтобы пройти через узкий родовой канал.

Царица вскрикнула, и очередная схватка пододвинула ребенка ближе. Лара покрылась холодным потом: если она быстро не вытащит его, ребенок может умереть, так и не начав дышать. Она должна действовать очень решительно.

Лара потащила плод на себя, не обращая внимания на выражение ужаса на лице Наоры и на крики, разносившиеся эхом по всей пещере. Время замедлило свой ход. Она почувствовала ступни, ноги ребенка, но плечи освободить никак не удавалось.

В отчаянии Лара приказала жрицам навалиться на живот Пасифаи. Те молча выполнили приказание, и, пронзительно крикнув, Пасифая разродилась; ее сына выбросило прямо в руки Лары.

Ребенок закричал ужасным криком. Если раньше жрицы были просто бледны, то, увидев искаженное тело новорожденного, они стали белее погребальных одежд.

Ика догадалась об их мыслях: «Что скажет царь, когда увидит своего сына?»

Все на Крите знали, с каким нетерпением царь ожидает появление наследника.

Крикнув, чтобы они следили за царицей, Лара перерезала пуповину. Осматривая новорожденного, она боролась с приступами душевного смятения. Вся его левая половина была вытянута вверх, словно он все еще пытался удержаться во чреве. Связки были растянуты, некоторые кости вывихнуты, вероятно, даже сломаны.

Но она обладала искусством исцеления. Возможно, не все еще потеряно, и она спасет его. Для этого требуется время, удача и терпение.

Но Рок ей их не предоставил.

Желая взглянуть на сына, в пещеру ворвался Минос, и его рев был ужаснее всех криков царицы.

Жрицы в страхе прижались к стенам, стараясь не попасться ему на глаза, и Лара оказалась одна возле царицы.

Минос повернулся к ней, гнев его был страшен. Выхватив ребенка из ее рук, он вглядывался в сына с отвращением.

— Ты! — крикнул он, показывая ей ребенка. — Видишь, что ты наделала, вмешавшись не в свое дело? Ты предательница!

Лара вздрогнула от боли. Ика почувствовала удар, словно пощечина досталась ей. Все ее тело дрожало.

Положив ребенка на грудь своей жене, он ткнул пальцем по направлению к выходу из пещеры.

— Вон! — крикнул он. — Убирайся отсюда, пока я тебя не убил.

Шагнув назад, Лара повернулась и побежала к выходу, но вдруг кто-то крепко схватил ее.