– А чем мы не красавцы?! – весело загомонили слегка хмельные холопы, расставляя локти и делая грудь колесом.

– При дворце красота начинается с тряпья, – ответил княжич, уводя свое маленькое воинство к «черному» крыльцу. – Даже и не знаю, найдется ли на нашем подворье потребное для сей службы снаряжение…

Вернувшись на подворье и поднявшись в свои покои, новик открыл сундуки, проверяя отцовские припасы. В столице были оставлены за ненадобностью не самые лучшие из вещей, но кое-что все-таки имелось. Старые плащи: сукно тощее, опушка простенькая – лисья, барсучья, беличья. Один даже соболий – но изрядно побит молью. Плащи, известное дело, намокают. Посему очень удобно запасной иметь, покуда уже поношенный сохнет. Ну и, понятное дело, заместо старых люди новые нередко шьют.

Поддоспешники… Эти тоже ветшают, рвутся, и запасные тоже хорошо иметь, дабы намокший от пота или дождя поменять. Посему оных в сундуках нашлось целых пять: пара войлочных, один из которых был покрыт выцветшей вышивкой из колядовых колец, два суконных, относительно свежих, один простеган ромбиками, а второй украшен вполне симпатичными рубчиками. И еще один поддоспешник – бархатный! Сиречь: внутри был набит конским волосом и имел плотную простежку проволокой – но снаружи его покрывал синий пушистый бархат, да еще и с серебряной вышивкой на плечах в виде листьев. В таком и на пир не стыдно явиться, и удар размашистый он смягчит, и под броню надеть можно, коли нужда прижмет.

– Но лучше не нужно, – пробормотал новик, осматривая находку. – Железо сию ткань за пару часов в лохмотья раздерет. Однако доверенному холопу для дворцовой службы в самый раз!

Взяв два поддоспешника, юный воин отправился к своим ратникам и водрузил их там на стол, между бочонками с брагой и мисками с капустой и огурцами. Громко объявил:

– Значит, так, служивые! Кому сия броня придется по размеру, тот остается со мной в Москве. Кому не в пору… – он развел руками: – Не обессудьте.

Таким нехитрым способом Василию удалось отделить от боевых сотен семерых воинов разного возраста, но зато одной комплекции. Троих самых трезвых княжич сразу заставил переодеться, выдал им плащи, дабы разномастные поддоспешники не бросались в глаза, сам тоже нарядился в парадную ферязь – и уже в третий раз за сегодня направился в государевы хоромы, теперь уже ощущая себя достаточно уверенно.

Однако у крыльца его снова решительно остановили рынды – на сей раз уже пятеро; все как на подбор выше его на голову, с короткими бородками, в серых зипунах и с топориками за поясом:

– Ты куда собрался, служивый? – беззлобно поинтересовалась стража.

– Я есмь княжич Василий Боровский, сегодня поставлен телохранителем Софьи Витовтовны, – заученно отчеканил новик. – Великая княгиня меня ждет.

– Через боковое крыльцо заходите, – и один из караульных указал рукой: – За угол, там еще один будет, и далее еще шагов с полсотни.

– Но я знатный боярин, я внук Владимира Храброго! – возмутился юный воин. – Я всего три часа назад по сим ступеням на пир поднимался по княжескому приглашению! Почему вы меня не пропускаете?!

– Вот как снова пригласят, тогда тут и пройдешь, – невозмутимо ответил рында. – В шубе и без оружия. А покуда ты с саблей, то, стало быть, служивый. А служивым вход через серое боковое крыльцо.

– Напридумают ерунды всякой… – буркнул княжич себе под нос и повернул в указанном направлении.

Он уже устал от всех этих странных правил, хождений и указаний. И даже радость от высокого назначения успела рассеяться в душе юного стражника.