|
Ему чудилось, что все вокруг него темно, что везде, вне стен их комнаты, царят только мрак, холод, мокрый снег. Он злился на себя за то, что не встает, не защищает своего отца перед сестрой, которая, лежа в кровати, выискивала самые грубые, злые, отвратительные слова. - Замолчи, Корина, - умолял он. - Ты вернешься поговорить со мной, когда прочитаешь бумаги из чемодана. - А как ты могла их прочесть? - Однажды, когда папы не было дома, я открыла чемодан. - Ты рылась в его вещах? - А почему бы и нет? Он смотрел на нее, пораженный. Он не мог представить себе, что жил рядом с ней, не подозревая, какая она на самом деле. - Я могла бы тебе еще сказать, что мама солгала: если она так охотно уехала в Париж, то только потому, что увезла львиную долю драгоценностей. Она никогда не позволила бы их продать, поверь! Я ее слишком хорошо знаю. Она с яростью защищала их. Я несколько раз слышала, как твой отец умолял ее позволить ему заложить хотя бы часть, чтобы как-то продержаться. "А что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится? - отвечала она. - Что будет с детьми?" И все-таки она нас бросила. Они оба плутовали, этого ты еще не знаешь. Каждый из них пытался сколотить себе маленькое состояние. Не стоит плакать, брось! - Я не плачу. У него начиналась простуда, от которой покраснели глаза и покалывало в ноздрях. Бутылка была пуста, и Корина чуть не попросила брата спуститься вниз и принести еще одну, но время уже было позднее, в доме все стихло. Шаги на улице раздавались редко. - Ты волен делать что захочешь. Можешь стать служащим, как твой брат, если тебя это привлекает, только предупреждаю, чтобы ты не мешал мне делать то, что мне нравится. Может быть, из всех детей я больше всего похожа на нашего отца. Всю жизнь он с остервенением набрасывался на этих людей. Держу пари, если бы он не был болен, если бы не узнал, что обречен, он продолжал бы... Ты знаешь, зачем он пошел просить денег у Эстье? По-моему, чтобы на эти деньги спокойно умереть в клинике. - Это не правда! - Как хочешь. А я все-таки так думаю... И когда он увидел, что даже это невозможно... - Замолчи, Корина! Ему хотелось ее ударить. За несколько часов она растоптала ногами все, чем он дорожил до сих пор. Он вспомнил Жозефа Бурга, который говорил об его отце совсем иное. После их ночной прогулки по дороге Ален вернулся более сильным; теперь он чувствовал себя мужчиной. Однако Бург и Корина говорили приблизительно одно и то же, но по-разному, другими словами. Корина задыхалась от ненависти. Она выплевывала свою ненависть и ею словно пачкала его. Алена тошнило. Они и не думали о том, который теперь час. - Даже его болезнь... Ален чуть было не заставил ее замолчать насильно, так он боялся того, что она сейчас скажет. - Ты мне не поверишь, но я знаю что говорю. Я долго обсуждала это с Полем. Его рак... Он открыл рот, чтобы сказать "нет", потому что угадывал, что она сейчас скажет. - Он был последствием застарелого сифилиса. Он закрыл глаза и сидел неподвижно. Это слово для него было самым ужасным. |
