Такие вещи при тестировании случаются очень часто. В приютах детей сортируют по ложному признаку; по глупости ли — или по злонамеренности взрослых; и поэтому зачастую дети оказываются в местах, для них отнюдь не подходящих.

Поэтому тогда же было решено, что Нелл должна остаться в приюте еще на неопределенный срок; что она не подлежит удочерению; кроме того, в ее документы было добавлено роковое определение «некоторые признаки невменяемости», что закрыло ей путь к нормальной жизни в пределах системы социальной защиты детей.

На том же совещании была вынесена публичная благодарность некоей миссис Блоттон, пожертвовавшей на приют еще одну немалую сумму, на этот раз семьсот пятьдесят фунтов. Миссис Блоттон никогда не появлялась лично, но жертвовала на многие приюты. Ее считали, очевидно, почти дурочкой, не нашедшей более приятного объекта одаривания, чем брошенные дети. Было также проголосовано за решение послать миссис Блоттон письмо с приглашением в Ист-лэйк.

Вы уже слышали мою точку зрения на совпадения, читатель. Уверяю вас, это именно так и случается. Миссис Блоттон, бесплодная женщина, замужем за Эриком Блоттоном, хотела детей более всего на свете. И если теперь, получив страховку от авиакомпании, она раздаривает ее детским приютам, то что в этом удивительного? Мир — не слишком велик, нет. Он очень даже мал: это концентрические круги; вспомните хотя бы Энджи и Дороти, чьи пути пересеклись в салоне.

Так всегда и всюду: мы встречаем вроде бы незнакомого и ненужного нам человека; но нет, этот человек как раз и сыграет весьма существенную роль в вашей судьбе; он, в свою очередь, встретит в связи с нами еще кого-то, и так далее.

Снова вместе

Более всего странным мне представляется, что ни Клиффорд, ни Хелен ничего не подозревают о роли этого вечера в жизни Нелл. Они держатся сейчас за руки, сидя в ресторане, и так счастливы, что недаром иногда нам кажется, что наше счастье дается ценой несчастья других. В то время, как мы наслаждаемся своими эмоциями, кто-то страдает из-за нашего пренебрежения им.

— Я был верен тебе, — говорит Клиффорд, и это кажется вовсе невероятным в данных обстоятельствах.

— А Труди Бэйерфут? — не может удержаться Хелен от вопроса. А вы бы удержались?

— Кто? — спрашивает он с иронией. Это просто смешно: Труди Бэйерфут теперь знаменитость, мировая кинозвезда. Только что вышел ее новый фильм.

— А Элиз О’Малли?

— Ах, мама родная, где мой пистолет? — Да, этот человек безжалостен, а Элиз была такая доверчивая и зависимая!

— А Серена Бейли, а Соня Мэнзи, а Герти Линдкофф, а Бенти Респиги, а Кандейс Сноу… — Хелен знает достаточный список имен, хотя и не все.

— Нельзя не верить всему, что пишут в газетах, — отвечает Клиффорд, — по крайней мере, я надеюсь, что ты-то не веришь. Или что тогда — о карлике и Салли Аньес Сен-Сир?

Так-то! Он попался: он забыл и назвал Саймона «карликом». Хелен отнимает свою руку.

— Прости меня, — торопливо говорит он. — Ты же знаешь, что это просто ревность.

Вот так-то лучше! Хелен улыбается. Прошло три года с тех пор, как пропала Нелл. Ей позволено теперь улыбаться. А Клиффорд позволит ей цепляться за свою иллюзию, если это только иллюзия, что Нелл жива; и мир вновь станет для нее местом, где счастье возможно.

После обеда (который, читатель, стоил всего пятнадцать фунтов, учитывая тот давний год и обстоятельство, что Клиффорд никогда не тратился слишком широко) они поехали к Клиффорду на Орм-сквер и провели ночь вместе.