Довольно долго мы просидели молча. Я посмотрел на список. Да, вначале мы продвинулись вперед, но сейчас вернулись к нашему основному вопросу: кто вероятнее других может быть под подозрением?

– Если исключить хозяина и женщин, то остается лишь трое.

– Вообще-то двое.

– Почему?

И Томас пустился в объяснения:

– Помнишь, я попросил тебя взглянуть на ноги священника и плотника? До того, как вы вышли и перенесли тело графа – верно? И по твоим словам, с башмаков плотника натекла лужа, а вот вокруг обуви священника было сухо. Что из этого следует?

– Что незадолго до этого плотник выходил на улицу, – догадался я.

– Поэтому лишь плотник и словоохотливый Альберт из конюшни могли… – Томаса прервал стук в дверь. – Войдите!

На пороге появилась Мария. Она робко улыбнулась и проговорила:

– Хозяин кланяется и велел спросить, не помогут ли профессор и его ассистент… – девушка быстро взглянула на меня, – Альберту перенести графа в кузницу. Там уже натопили.

Поблагодарив, Томас сказал, что мы скоро спустимся. Мария прикрыла дверь, и мы услышали, как она сбежала вниз по лестнице.

– Ну что ж, послушаем, что расскажет Альберт, – проговорил Томас, натягивая сапоги.

Альберт ухватил покойника под руки и мотнул головой в сторону его ног, будто говоря: “Бери”. Мы приподняли тело, которое, к моему удивлению, оказалось легче, чем в прошлый раз.

– У графа была одна лошадь или несколько? – спросил Томас.

В ответ послышалось лишь похрюкивание, которое, однако, можно было растолковать как “одна”.

– Много багажа?

Ответа не последовало. Мы вышли на улицу. По натоптанной тропинке скользили ноги, поэтому пришлось приложить все старания, чтобы не упасть и не уронить нашу благородную ношу.

Дверь в кузницу была приоткрыта, и Томас толкнул ее плечом. Там было прохладно, но в очаге жарко горел огонь.

По площади здесь было семь-восемь локтей в длину и ширину, но из-за множества инструментов кузница казалась меньше. Вокруг очага висели всевозможные клещи, кувалды и молотки, напильники, шила и прочие приспособления. Прямо посреди кузницы на полу находилась большая наковальня, а возле нее – двое козел с положенными сверху досками, на которые мы положили графа. Рядом с очагом был верстак и шкаф со столярными инструментами, а в углу составлены неоструганные доски различной длины и толщины. На верстаке стоял длинный деревянный ящик, уже начавший приобретать форму.

– Вижу, ты уже начал делать гроб, – сказал Томас.

– Хозяин, – откликнулся Альберт. Он подложил в огонь дров и направился к выходу.

– Вон оно что! – удивился Томас и внимательно посмотрел на гроб. – Прекрасная работа! – оценил он. Ясно было, что наш маленький хозяин немного вырос в глазах профессора.

Томас зашагал вслед за Альбертом, а я на секунду оглянулся и, прикрыв дверь в кузницу, заспешил по снегу за профессором.

Снегопад опять прекратился, но над горизонтом по-прежнему висели темные тучи, отнимая всякую надежду на то, что мы сможем уехать. Морозный ветер обжигал кожу, хотя сейчас он был мягче, чем вчера. Томас прошел в конюшню следом за Альбертом, я семенил за ними.

В конюшне было тепло, приятно и знакомо пахло сеном, теплыми конскими телами и навозом. Я подошел к нашим лошадям, похлопал их по крупу и удостоверился, что им здесь неплохо. Обе верховые лошади вели себя спокойно и казались довольными. У вьючной лошади на боку краснела смазанная жиром мозоль.