— Там в больнице ты говорила иначе.

— А что я ещё могла сказать?! Мне угрожали!

— Угрожали, — горько усмехнулся я. — Если он тебе был так в тягость, почему же ты не согласилась избавиться от него и так рвалась оставить?

— Потому что глупая! Потому что ошиблась! Сейчас я понимаю, что это всё ошибка. Я преданная, меня не готовили в наложницы или няньки. Да, те пару месяцев, что мы провели вместе, может, и были забавными, но теперь!..

Она злобно сверкнула глазами, дёрнулась, будто готовясь в любую секунду наброситься на меня с кулаками. Я себя тоже плохо контролировал.

Сейчас мне хотелось схватить её за шкирку, волоком вытащить из этого поганого особняка, бросить в сурират и отвезти домой. Я был так зол, что ещё немного, ещё одно резкое слово и так я и поступлю.

И злость вызывала во мне не её ложь. Потому что видел, что она не лгала. Она говорила правду. И эта правда резала как бритва.

— Ты собираешься не от меня отказаться, — сказал я. — Мне плевать, что ты ко мне чувствуешь. Ты хочешь предать своего сына.

Айриса обдала меня холодным взглядом и также холодно проговорила.

— Он не мой сын. Твой. Оставь… Оставьте меня, пожалуйста, в покое, свамен Азиз.

Она вскинула подбородок, скрестила руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что всё сказала и разговор окончен.

Как я мог так ошибиться в ней? Я готов был поверить во что угодно, что ей угрожали Люмбы, что с ней поработал гипнотизёр, но у меня никак не укладывалось в голове, что она и вправду такая. Или всё же такая?

Я никогда не любил никого всерьёз. Несколько раз мне даже казалось, что это любовь, но стоило только переспать с такой девушкой, как очень быстро она мне надоедала. Интуитивно я всегда избегал серьёзных отношений. Даже не знаю почему, может быть, потому что мы часто переезжали, и я не хотел ни к кому привязываться, или слишком много вокруг было других прекрасных особ. А может, опасался, что кто-нибудь из них разобьёт мне сердце.

Любил ли я всерьёз Айрису? Наверное, нет, не успел полюбить. Но она особенная, она мать моего нарождённого сына. И она ранила не только моё самолюбие, но и сломала что-то сугубо личное, то, что находится глубоко внутри. Она отказалась от нашего сына. Этого я никогда не пойму и не прощу.

Я резко развернулся на выход. Поскорее хотелось убираться из этого чёртового поместья. Потому что сейчас я не мог ручаться за свои действия.

Данис Люмб недоумённо закричал мне вслед:

— Азиз, но мы ведь не договорились?

Я продолжал уходить. Затем резко остановился у входа, ещё раз взглянув на Айрису. Она всё ещё была на взводе, провожала меня сердитым взглядом.

— Азиз, — растерянно улыбаясь и раскинув руки в стороны, старик Данис зашагал ко мне. — Мы должны решить. Я понимаю, что всё это непросто, но сам видишь, — он кивнул на Айрису, — время идёт, и вскоре мы уже не сможем выдавать этого ребёнка за вашего с Энни.

Энни стояла рядом с матерью и смотрела на меня с такой надеждой и мольбой, как будто бы ответь я сейчас — нет, и её жизнь вмиг оборвётся. Но и решать такое на горячую голову я тоже был не готов.

— Я подумаю, — холодно ответил я, открыл дверь и вышел.

Глубокий вдох. Один, второй, третий. Просто нужно успокоиться.

Я шагал к сурирату, выравнивая дыхание, успокаивая пульс, и пытаясь избавиться от захлестнувших эмоций.

Возможно, идея с Энни не так уж и плоха. Она действительно могла бы стать матерью моему сыну и решить множество проблем. Но вот только Люмбы, не весь род, а именно эта семья с их предателем сыном Надимом, вызывала во мне столько неприятия, что даже по пустяковым делам мне с ними связываться не хотелось, не то чтоб становиться родственниками.