|
– Пойдемте назад, в кафе… – Какое кафе, глупышка? – прошипел Бах, силой опуская Дженни на колени. – Сделай мне это быстро и считай, что ты принята в театр стажером… – Но почему же здесь, мистер Бах? Лучше отпустите меня, я хочу домой, – плачущим голосом попросила Дженни. Осенний ветер раскачивал скрипучие фонари, и тени от торчавших балок тоже раскачивались из стороны в сторону, то удлиняясь, то укорачиваясь, словно тянущиеся из темноты руки. – Ну же, крошка, не ломайся! Ты хочешь попасть в театр или нет? Только не говори мне, что ни разу этого не делала, – это не твоя роль, я же вижу… 17 На какое-то мгновение Рино потерял Биргит и Пьезо Баха из виду. Он попытался идти быстрее, но едва не упал, споткнувшись о брошенный кирпич. Половина фонарей на стройке не горела, а те, что еще изливали слабый свет, скрипели на ветру, как несмазанные рессоры. Лефлер догадался, что Бах и Биргит успели скрыться за углом недостроенного здания, и, напрягая зрение, пошел быстрее. Неожиданно рядом с ним промелькнул какой-то предмет. В одно мгновение предмет подпрыгнул, словно мячик, и оказался на вершине сложенных стопкой бетонных плит. «Кошка», – определил Рино и вспомнил, что это вторая встреча с кошкой за один только вечер. На какое-то время ветер стих, и Лефлер услышал голос Биргит. Затем снова закачались деревья, заскрипели фонари, и Рино уже не мог сказать, был ли голос, или это ему только почудилось. Лефлер двинулся дальше, но неожиданно сидевшая на бетонных плитах кошка изогнула спину и зашипела. На всякий случай Рино посторонился – кто знает, что на уме у этой подлой животины? С недоделанной крыши сорвался большой кусок изоляционной пленки. Он проскрежетал по стропилам и свалился вниз. Рино вздрогнул и достал пистолет, затем усмехнулся и сунул его обратно в кобуру. Снова послышался голос Биргит, и опять зашипела кошка. Качнувшийся фонарь выхватил ее изогнутую спину, и Лефлер заметил, что кошка шипит не на него. «Может, видит другую кошку или слишком большую для ее зубов крысу?» – предположил он, уходя прочь. Вскоре Рино достиг угла недостроенного ресторана и осторожно из-за него выглянул. Пьезо Бах стоял к нему спиной и говорил дрожащим от возбуждения голосом: – Ну же, крошка, не ломайся! Ты хочешь попасть в театр или нет? Только не говори мне, что ни разу этого не делала, – это не твоя роль, я же вижу… «Если она скажет «нет», я имею полное право выйти из-за угла и выбить ему оставшиеся зубы…» – решил Лефлер, и от этой мысли ему стало хорошо. – Но я так не хочу!.. – воскликнула Биргит и попыталась встать. Бах хотел ее удержать, но неожиданно девушка громко закричала, увидев что-то за спиной старого Пьезо. Первой мыслью Лефлера была досада, что его все же заметили. Он резко присел и спрятался за угол. И в эту секунду прямо над его головой что-то врезалось в стену. Звук был тяжелый, но какой-то мокрый, будто о бетон разбилась порция фруктового желе. Лефлер моментально выхватил пистолет и, увидев мелькнувший в темноте силуэт, выстрелил. Биргит снова дико завопила. В воздухе прошелестел еще один невидимый снаряд, и мокрый шлепок настиг Баха. Его короткий вскрик был похож на блеяние козла, а затем все стихло. |
