– Но ты здесь...

– Нет. Я только тень. Отражение, которое не отражается само.

И Дракула закричал в предсмертном экстазе:

– Значит, я истязал этих людей ни за что! И убил их ни за что!

Пламя

Часть Тимми‑Эйнджела, то, что было их общим бессмертием, вырвалась из‑под их власти.

Эйнджел обнял Тимми своими темными крыльями.

Знал ли я свою маму? – подумал Тимми. В те мрачные времена, еще до того, как я попал в пещеру Сивиллы, кем я был?

– Слишком поздно, – сказал Эйнджел.

Камни, воздух, бурлящее море огня, хор проклятых душ, все они закричали в голос: попробуй меня. Полюби меня. Прыгни вместе со мной. Умри вместе со мной. Люби меня.

Прямо в пылающую пустоту...

Vanitas!

Было приятно думать о пустоте. Так приятно: броситься в смерть, все еще неся в себе радость жизни.

Пламя

– О, Раду, – рыдал умирающий князь, – неужели у тебя нет для меня ни единого дара, чтобы унять мою боль? Как же я ненавидел Раду, я считал его низким, никчемным, продажным мерзавцем! Как мне хотелось убить его, убивать его снова и снова, с каждым движением кола, который как будто вбивали в меня! Каждый раз – в меня! А теперь ты говоришь, что все, во что я верил, было ложью. Меня обманули...

– Нет, – ответил Раду. – Никто тебя не обманывал. Ты сам хотел обмануться, ты видел лишь то, что хотел видеть. Мир – всего лишь проявление твоих иллюзий; действительность – это всего лишь сон.

– Но почему этот сон должен закончиться именно сейчас, когда мне открываются проблески истины? Ты пришел ко мне в самом конце моей жизни, полной ненависти и злобы, лишь для того, чтобы сказать мне, что все, чего я достиг, – это vanitas? О, Раду, сделай меня духом, таким же, как ты...

Внезапно Раду почувствовал присутствие множества других Раду, которые были как тени в темнеющем воздухе. Откуда они появились? Словно части его самого, что явились из разных мест и времен. Они приближались, эти другие Раду. Их скрывал кроваво‑красный туман, клубящийся над океаном мертвых тел. Они умоляли его: Отдай свою силу сейчас, и когда‑нибудь в будущем, пусть еще очень нескоро, но ты все же обрящешь покой.

– У меня есть один дар для тебя, – сказал он едва слышно, – и я передам тебе этот дар. Скажи лекарю, пусть снимет повязки с твоих ран, чтобы я мог испить твоей крови...

И он склонился над телом умирающего князя, чтобы подарить ему поцелуй смерти.

– Прости меня, Раду, – прошептал князь, который правил людьми, а вскоре будет править одной лишь тьмой.

– Я люблю тебя, маленький дракон, – сказал Раду.

Пламя

А в это время... совсем в другом времени и пространстве... но в то же мгновение...

Просто мальчик и мальчик‑вампир падали в бездну. И растворялись в падении.

Пи‑Джей задыхался от ярости.

И тогда...

Забвение

Сначала была только боль. Тимми был объят пламенем. Облака серы врывались в легкие, обжигали плоть. Ему еще никогда не было так больно... может быть, только тогда, в миг рождения в смерть, при извержении Везувия... потом прошли целые тысячелетия, тысячелетия без боли... потом – этот короткий год человеческой жизни и боли... но та боль была как булавочные уколы по сравнению с этой всепоглощающей болью, которая разрывала его тело, от которой вскипала кровь... Тимми кричал... кричал в объятиях мальчика, который был им самим, мальчика, который не чувствовал боли...

Но после боли...

...был голос, нежный и тихий. И была тьма, еще более темная, чем тьма мира вампиров.