Это был молодой человек, довольно маленького роста, но гибкий и грациозный, как кошка. Его голубые глаза сверкали из-под светло-русой копны волос. Он ни секунды не мог усидеть спокойно и курил, прикуривая одну сигарету от другой, с того момента, как вставал, и пока не ложился - далеко за полночь.

Только Цинк да несколько его приближенных могли иметь столько сигарет. Ахтман потреблял месячный паек в течении дня. Но подпольщики с радостью отдавали ему свои. Поговорив с ним час, я сделал то же самое. Потому что Ахтман был последней надеждой свободных людей.

- Десять миллионов человек? - Казалось такое количество было невозможно скрыть. - Господи, но как же...

- Наши агенты разговаривают с людьми, обрисовывают различные перспективы... о, осторожно, осторожно, - пояснил он. - Потом наиболее пригодным вводится наркотик, и у них снимается психологический портрет. Если они нам годятся - они в деле. В противном случае... - Он состроил гримасу. - Это, конечно, плохо. Но мы не можем подвергаться риску, если какой-нибудь случайный человек выдаст нашу тайну.

Это мне не понравилось. Я спросил себя, приходилось ли Кинтире, высокому мужчине, командовавшему моим спасением, так любившему детей и кошек, всаживать пулю в лоб какому-нибудь простодушному неподходящему человеку. Чтобы забыть об этом, я перешел к практическим вопросам.

- Но эны со своей шпионско-разведовательной сетью должны время от времени зацеплять кого-нибудь из наших, - заметил я. - Они ведь выяснят, что...

- О, конечно. Они очень хорошо информированы о нашей численности, об общей системе организации. Ну и что? Организация разбита на ячейки. Никто из рядовых членов не знает больше четырех человек. Пароли меняются через нерегулярные промежутки времени. Мы многому научились, уверяю вас. За пятнадцать лет, ценой многих жизней, на опыте многих провалов, мы научились.

Тогда вдруг десять миллионов показалось мне до смешного малым количеством. Ведь в вооруженных силах и резерве не менее сорока миллионов, не говоря уже о двух миллионах энов и...

Когда я возразил, Ахтман широко улыбнулся.

- Достаточно захватить Блумингтон, обезвредить Харе и перебить побольше энов - и победа за нами. Основная масса людей - пассивна, они побоятся что-либо предпринимать. Что касается вооруженных сил, то часть их будет сражаться, но в Комитете на удивление много офицеров. А сам Эн-корпус, где, по-вашему мы берем информацию? - Указывая пальцем на меня, он заговорил с лихорадочной поспешностью. - Видите ли, уже с давних пор, со времен Второй мировой войны, посредственность перешла в наступление. Третья мировая война и диктатура Харе лишь вооружили ее. Разве это не заставит подняться на борьбу каждого человека на Земле, у которого что-то есть в голове? Вы на себе это испытали. Итак, умные, пытливые люди должны присоединиться к нам, некоторых из них мы внедряем обратно, в лагерь противника, а, так как они обладают хорошими умственными способностями, то быстро дослуживаются до высоких постов.

Потушив сигарету, он прошелся по своей тесной пыльной комнатушке.

- Я согласен, десять миллионов человек с такой нечеткой организацией, без атомной бомбы, не в силах сбросить имперский режим, захвативший теперь всю планету. Но видите ли, Левизон, мы не собираемся идти с автоматами против танков. Мы рассчитываем на оружие, перед которым танки и бомбы окажутся бесполезными, хуже, чем бесполезными. И для этого нам нужны вы.

* * *

Необходимо понимать, что Харе отнюдь не злобный пес, сорвавшийся с цепи, на которой сидел в аду.