- Мы не можем распустить протекторат и предоставить иностранные провинции самим себе, пока они не обучатся и не достигнут уровня цивилизованных наций, или перед нами замаячит новая атомная война. А здесь, у нас дома, такая бедность, такой голод... как по-вашему, насколько заинтересован в демократическом правлении человек, когда его детям не хватает хлеба? Если мы позволим, то он пойдет за первым горлопаном, первым крикливым фюрером, который пообещает их накормить. Вначале нам надо восстановить хозяйство...

Я сам удивился, что решился перебить его.

- К вашему сведению, - сказал я, - я член либертарианской партии.

- Какая разница, - весело махнул он рукой. - Это не будет вменяться вам в вину, когда политические партии распустят, а это лишь вопрос...

- Распустят! - я задохнулся. - Но предполагалось провести выборы...

- Боюсь, что с ними придется подождать несколько лет. Честно говоря, дружище, вы же понимаете, что в современных условиях их невозможно провести. Я думал, что это исполнимо, поэтому мы и объявили о выборах, но факты, обнаружившиеся потом, показали, что я заблуждался. - Ахтман хмыкнул. - Почему у вас в глазах написан такой ужас? Я вам не Харе. Он никогда не признавал своих ошибок.

- А вам и не нужно их признавать, - пробормотал я. - У вас же нет должности... Вы стоите за спиной президента и Конгресса, они возьмут на себя вину за ваши ошибки и заблуждения, а вы воспользуетесь всем причитающимся вам почетом, когда что-то удастся. О да.

- Это просто смешно. - На какое-то мгновение он разозлился. Затем, повернувшись ко мне спиной, он обратился к окну.

Словно по какому-то скрытому сигналу бесшумно, как кошка подошел лакей, протягивая мне пальто. Я встал на дрожащих ногах и стал его натягивать.

- Не беспокойтесь, профессор, - сказал Ахтман мягко. - Ладно, если вы настаиваете, пусть это будет диктатура. Но она пойдет во благо, черт, вы же знаете меня и идеалы, за которые я боролся, ведь так? Может быть, нам придется кое-кого убивать, и люди в этом городе начинают называть меня Циником. Но... - Он так и не обернулся ко мне...

Это же только сугубо временно.