На этот вопрос очень скоро ответил центурион Крисп. Он наклонился и тихо сказал на ухо Сулле:

– О великий! Эту женщину, вдову, звать Матриния. Она дочь фламина Дентона.

– Опять дочь жреца? – буркнул Сулла.

– Что? – спросил Крисп.

– Ничего. Это я так. Иди!

Матриния повернулась к нему, пренебрегая стыдом и словно спрашивая: «Нравлюсь тебе? А имя мое тебе нравится?» Сулла начинал смущаться. Это просто удивительно!

Тубы возвестили начало гладиаторских игр. Народ разразился рукоплесканиями и вдруг притих: на арену медленно, настороженной походкой вышел лев. Он прищурился от обилия света и сделал несколько шагов влево, а потом вправо. Зверь как бы прикидывал в уме, сможет ли перескочить через железную островерхую изгородь, чтобы сожрать одного из зрителей. Поняв, что это не удастся, зверь побрел по арене – куда глаза глядят. И вдруг – замер. Застыл. Врос в землю… Еще больше прищурился. Спокойно описал мордой полукруг в воздухе; да, запахло человечиной. Точнее, кровью…

Зверь не ошибся: с противоположной стороны арены показался гладиатор. Так называемый бестиарий. Специальностью бестиариев была борьба с дикими зверями. В левой руке они обычно держали небольшой круглый щит, обшитый буйволовой кожей, а в правой – короткий меч, скорее похожий на нож. Эти кровавые игры, перешедшие от этрусков, вошли в моду лет двести тому назад. С тех пор увлечение ими росло все больше и больше. Они превратились в национальную, чисто римскую кровавую забаву…

Бестиарий, вышедший на бой с голодным львом, был обмазан кровью телка. Лев наверняка, как и полагали организаторы боя, озвереет при запахе крови. И гладиатору придется очень худо. Ему все время надо быть начеку. Но мало – начеку! Надо выказать большую отвагу, не оробеть. Что безумно трудно. Но еще труднее сразить зверя. Прежде чем он перегрызет тебе глотку…

Тридцатилетний бестиарий-крепыш не спускал глаз со льва. И тоже медленно продвигался вперед. Будто и сам был голоден.

Шаг.

Шаг.

Еще шаг…

Она повернулась к нему. Она была счастлива. Ей очень и очень хорошо. А ему? Ей это хотелось знать. «Хорошо ли тебе?» – вопрошали ее глаза. И она дождалась ответа: он молча, едва заметно кивнул. В совершенном восхищении она зааплодировала то ли бестиарию, который подбирался к зверю, то ли великому Сулле, наблюдавшему за готовящейся схваткой на арене.

Итак…

Зверь знал, что делать. Царь пустыни не торопился, хотя очень голоден: его не кормили три дня. Он готов сожрать человека вместе с его мечом и щитом. А запах крови пьянил зверя. Лев подвигался настороженно. Не выпуская из поля своего зрения этого чудака, посмевшего явиться на арену, посыпанную чистым песком.

Бестиарий не трусил. Был ли он опытен в такого рода боях? Несомненно. Устроители выпустили его первым, чтобы сразу захватить зрителя. А уж потом, только после боя со зверем, состоится парад гладиаторов. Этот несколько необычный порядок имел свою положительную сторону: быстро вводил зрителя в азарт игры…

Сулла прикидывал в уме: сколько же лет этой вдове? И определил: тридцать. А может, чуть поменьше. Но сколько в ней задора! Задора-то сколько! Вся – огонь. Само пламя, всеобжигающее!..

Она смотрела на арену и не смотрела: сидела вполоборота к Сулле. Ей это не очень удобно. Зато поворот головы казался ей наиболее удачным с мужской точки зрения. И груди – напоказ. И губы во всей их привлекательности…

Бестиарий сделал выпад левой ногой, точно отбивал нападающего врага. Это движение по-своему расценил зверь: он взревел и двинулся вперед, полный решимости перегрызть шейные позвонки этому человеку, посмевшему принять боевую позу…

Они подвигаются друг другу навстречу.