XIV. Ужасная ночь

Как мы уже видели, ужас объял Мансура и его спутников, когда обрушились камни со свода, потрясенного взрывом.

Мансур опомнился первым, и к нему быстро вернулось его обычное присутствие духа.

Осмотрев разрушение, причиненное обвалом, он подумал, что можно будет при помощи дервишей разобрать камни, закрывавшие проход, и проложить дорогу на свободу.

Но он не знал всей величины опасности.

Он не видел, что весь проход был завален камнями, далеко превосходящими величиной те, которые лежали внутри пирамиды.

— Надо приниматься за работу! — сказал Мансур-эфенди, обращаясь к дервишам. — Возьмите ломы и попытайтесь разобрать камни, завалившие выход.

В то время как дервиши и Лаццаро при свете двух ламп начали порученную им работу, сам Мансур, взяв третью лампу, направился в глубь пирамиды.

На том месте, где прежде был камень, падение которого вызвало обвал, зияло темное отверстие. Было очевидно, что дальше находились другие камеры пирамиды.

Мансур заглянул в отверстие и увидел, что там было довольно большое пространство, в котором стояли каменные саркофаги.

Не там ли были скрыты сокровища калифов? Мансур не сомневался, что он нашел путь к сокровищам, все поиски которого были до сих пор бесплодны, потому что никто или не решался взорвать стену, или эта мысль просто никому не приходила в голову.

Он мечтал уже о том, каких огромных успехов достигнет он в исполнении своих планов благодаря обладанию этими неизмеримыми богатствами.

Вдруг ему пришла в голову мысль — что если Кадиджа и Лаццаро найдут смерть внутри пирамиды? Их помощь становилась теперь бесполезной, и в то же время они были опасны, так как знали о существовании сокровищ.

Но как этого достичь? Их не могли задавить камни, так как больше уже ничего не сыпалось со сводов и никакая сила на свете не могла принудить дервишей заложить новую мину.

В эту минуту к Мансуру подошел один из дервишей.

— Пойди и взгляни сам, мудрый Баба-Мансур, — сказал он, — обломки камней засыпали весь проход, кажется, там все обрушилось!

Искаженное ужасом лицо дервиша показывало, какое отчаяние и страх овладели спутниками Мансура-эфенди.

— Отчего ты дрожишь? — спросил Мансур.

— О, мудрый и могущественный Баба-Мансур, мы погибли! Ничто не может спасти нас!

— Чего ты боишься? — продолжал Мансур. — Ты боишься смерти, маловерный?

— Не гневайся на меня, великий шейх! Я боюсь не смерти, но жизни до смерти.

— Что хочешь ты этим сказать?

— Мы отделены от всего света, мудрый шейх, и даже твоя воля будет не в силах уничтожить завал, преграждающий нам путь к спасению. Мы обречены на медленную смерть от голода и жажды. Я не боюсь смерти, но дрожу при мысли о предсмертных мучениях, которые нам предстоят!

Мансур не ответил ни слова и, схватив свою лампу, пошел к заваленному проходу.

Там, около камней, неподвижно стояли дервиши, бросившие в отчаянии свою работу.

— А! Это ты! — вскричал в смертельном страхе Лаццаро, видя подходящего Мансура. — Ты мудр, ты всемогущ! Покажи же нам теперь свое могущество, спаси нас из этой могилы, где мы похоронены заживо!

— Да, помоги нам, спаси нас! — кричала старая гадалка. — Мы не хотим гибнуть здесь! Мы хотам жить!

— Что значат эти безумные речи? — суровым тоном спросил Мансур. — Разве я не с вами?

— Что нам за польза в том, что ты тоже похоронен с нами.