— Тише, тише, — сказал субъект профессорского склада, заботливо подходя к нему. — Тебе скоро покажется вкусным. Думай, будто это не то, что есть на самом деле, а какой-нибудь сочный фрукт с древа жизни. Вся жизнь едина. За что тебя посадили в тюрьму?

— Полагаю, — сказал Тристрам, по-прежнему рыгая, — за то… — и опомнился, — что я выступал против Правительства.

— Против какого правительства? В данный момент, похоже, у нас нет никакого правительства.

— Значит, — сказал Тристрам, — Гусфаза еще не началась.

— Кажется, вы ученый. Наверно, в тюрьме было время подумать. Скажите, что вы думаете о нынешних временах?

— Нельзя думать без данных, — сказал Тристрам. Вновь попробовал похлебку; пошла гораздо лучше. — Значит, это мясо, — сказал он.

— Человек плотояден, равно как и производителен. Эти качества родственны, причем оба давно подавляются. Сложите их воедино, и разумной причины для подавления нет. Что касается информации, мы информации не имеем, ибо не имеем информационных агентств. Впрочем, можно понять, что правительство Старлинга пало, Президиум полон грызущихся псов. Скоро будет правительство, не сомневаюсь. Мы тем временем объединяемся в небольшие обеденные клубы ради самозащиты. Позвольте вас предупредить, только что вышедшего из тюрьмы и, следовательно, новичка в новом мире, не ходите один. Если желаете, я приму вас в наш клуб.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказал Тристрам, — но я должен найти свою жену. Она в Северной Провинции, рядом с Престоном.

— У вас будут определенные трудности, — сказал добрый человек. — Поезда, разумеется, перестали ходить, и дорожного транспорта мало. Пешком идти очень далеко. Не ходите без провизии. Идите вооруженным. Не спите на виду. Меня беспокоит, — сказал он, снова щурясь на впалые щеки Тристрама, — что у вас нет зубов.

Тристрам вытащил из кармана перекрученные половинки челюстей.

— Охранник в тюрьме просто зверь, — облыжно объявил он.

— По-моему, — сказал мужчина, похожий на профессора, — среди наших членов найдется зубной техник. — И направился к своей компании, а Тристрам прикончил похлебку. Она подкрепляла, без всяких сомнений. В голове заклубилось воспоминание о древней пелагианской поэме или, скорей, об одном собственном авторском к ней примечании. «Королева Маб». Шелли. «Сравнительная анатомия говорит нам, что человек во всем схож с плодоядными животными, и ничем с плотоядными; у него нет ни когтей для поимки добычи, ни больших острых зубов, разрывающих живую плоть». И опять: «Человек не похож ни на одно плотоядное животное. Нет исключений, если им не служит человек, из правила, по которому травоядные животные имеют ячеистую ободочную кишку». Может быть, это в конце концов распроклятая белиберда.

— Ваши зубы можно починить, — сказал, вернувшись, любезный мужчина с профессорским обличьем, — и мы можем дать вам в дорогу полную сумку холодного мяса. Я бы на вашем месте не думал отправляться до рассвета. Приглашаю вас провести ночь со мной.

— Вы поистине очень любезны, — искрение сказал Тристрам. — Честно скажу, никогда раньше я не встречался с подобной любезностью. — Глаза его наполнялись слезами; день был утомительным.

— Даже не думайте. С ослаблением Государства расцветает гуманность. В наши дни встречаются очень милые люди.