– Что теперь? – спросил я, положив трубку.

– Самое трудное. Ожидание.

Я подошел к бюро и выдвинул ящик.

– Тогда тебе пора узнать, где я покупаю гамбургеры.

Следующий час мы провели за документацией. Поставщики, меню, сотрудники и их личностные особенности. Я показал Падильо, кому мы должны и сколько, отметил тех, кто делает двухпроцентную скидку, если мы платим до установленного срока, то есть перед десятым или пятым числом следующего месяца.

– О скидке я стараюсь договориться сразу, максимум через три месяца. Если поставщик на это не идет, я начинаю искать нового.

Еще проходя через кухню, я велел герру Хорсту провести Хардмана в кабинет, едва он покажется в салуне.

Двадцать минут второго в дверь постучали.

– Пришел мистер Хардман, – возвестил Хорст.

Хардман переступил порог, и без того маленькая комната разом уменьшилась вдвое.

– Привет, Мак. А как ваше самочувствие? – обратился он к Падильо.

– Отлично.

– Вы выглядите куда лучше, чем вчера. И у вас хороший портной, – последнее означало, что Хардману, который знал толк в одежде, понравился костюм Падильо. Он сел на диван и водрузил свое черные, за восемьдесят пять долларов, башмаки на один из стульев.

– Не желаете ли выпить? – спросил Падильо.

– С удовольствием. Шотландского с водой.

– Как мы его раздобудем? – Падильо повернулся ко мне.

– Нет ничего проще, – я снял телефонную трубку и один раз повернул диск. – Два «мартини» и шотландское с водой. Хорошее шотландское.

Мы поболтали о пустяках, пока официант не принес бокалы.

– Вы совсем осунулись, Мак, – Хардман одним глотком ополовинил бокал и посмотрел на меня. – Должно быть, что-то произошло, когда вы вернулись домой. Вероятно, с Фредль.

– Совершенно верно.

– Она убежала от вас с другим?

– Нет. Кто-то увел ее. Она не хотела уходить.

Здоровяк-негр медленно покачал головой.

– Это плохо. Могу я чем-нибудь помочь?

– Пока мы не знаем. Наверное, сейчас нас интересует другое – хотите ли вы помочь?

– А вы догадайтесь, хочу или нет? Черт, Фредль я почитаю за друга. Посмотрите, – обратился он к Падильо, – что она написала обо мне во франкфуртской, это в Германии, газете.

– Покажите ему оригинал, – предложил я. – Он читает по-немецки.

– Ясно, – Хардман достал из внутреннего кармана пиджака ксерокопию статьи. – Вот здесь.

Падильо то ли быстро прочел статью, то ли притворялся, что читает.

– Отлично написано. Отлично.

– Вот и я того же мнения.

До появления Хардмана мы обсудили с Падильо, что нам следует сказать ему, а что – опустить. И решили, что любые недомолвки только повредят делу. И рассказали ему все, от первой встречи Падильо с людьми Ван Зандта в Ломе до записки, которая ждала нас в моей квартире. Не упомянули мы лишь о сеньоре де Рома-нонес.

– Так вам не кажется, что лучше всего не перечить им и пристрелить этого старикашку?

– Нет.

– И вы не можете пойти на угол Девятой и Пенсильвания-авеню, чтобы рассказать все ФБР?

– Нет.

– А почему не пойти мне? Меня эти африканцы не знают.

– Я в этом не уверен.

– Так я могу позвонить, благо есть откуда. Раз мы платим на содержание ФБР немалые деньги, то можем ожидать от них и хорошей работы.