Бренди. Он снова пил. Это оказалось тем топливом, в котором нуждалась ее ослабленная решимость.

— Но я бессердечна, — отрезала она. — Всякий в Лондоне может это подтвердить. Удивительно, что вы этого еще не поняли. Прошу меня простить…

И она неучтиво повернулась к нему спиной.

Кто-то тихо ахнул. Оливия так и не поняла, кто именно. Но только не Невилл Хок. Он упорно молчал.

Оливии было так совестно за свою грубость, что она с удовольствием сжалась бы в комочек, чтобы стать невидимой. Но он это заслужил!

Она нервно поправила шаль.

Его предупредили, что не стоит приглашать ее на танец, но он оказался слишком высокомерен, чтобы ей поверить. И он заслужил такую выволочку, твердила она себе. Заслужил.

Но даже когда веселье было в самом разгаре, Оливия так и не смогла найти утешения в собственной правоте.

Музыканты играли живые, задорные мелодии, и все наслаждались танцами! Пенни и Августа ни разу не присели, за все время едва успев выпить бокал пунша! Все джентльмены, и не только из их компании, приглашали дам. Все, кроме лорда Хока.

Оливия не танцевала. И убивала время беседами со знакомыми, стараясь не искать взглядом Невилла. Но ничего не могла с собой поделать. Его нигде не было видно. Неужели ее оскорбления так глубоко его ранили?

Она твердила себе, что это не важно, но не могла не смотреть на танцующих. Даже если он сильно обижен, то непременно найдет утешение в бренди, виски или даже зле. И у нее нет причин думать о нем.

И все же Оливия чувствовала себя как в воду опущенной. Она потанцевала один раз, с мистером Гарретом, но сразу поняла, что у нее нет настроения, и, решила избавить остальных от своего общества. Может, выпить еще бокал пунша?

Когда начался галоп, она отступила и обошла танцующих, которые, забыв обо всем, веселились от души. И это веселье все разгоралось, казалось, ему не будет конца. Цепочка зевак, отделявшая леди и джентльменов от торговцев и кабатчиков, была достаточно тонкой. Она случайно наткнулась на кого-то, извинилась и стала следить за более скромно одетой группой танцоров.

Там оказалась девушка, которую она увидела раньше. Она танцевала с окликнувшим ее поклонником. Волосы девушки были распущены, и локоны цвета пшеницы красиво ниспадали на плечи. Глаза сверкали, щеки разрумянились, и партнер смотрел на нее взглядом, одновременно хозяйским и мальчишески влюбленным. Всякий мог видеть, как их тянет друг к другу, и Оливия жадно ловила каждое движение.

Неужели именно это заметила мать, когда наблюдала за ее танцем с лордом Хоком?

Щеки Оливии жарко загорелись. Наверняка нет!

Она простояла на месте, пока не кончился танец. Но прежде чем танцоры успели разойтись, музыканты заиграли снова. На этот раз — вальс. И молодой человек обнял хорошенькую девушку…

И так же быстро обняли ее. Лорд Хок!

Одна его рука обвила ее талию, другая — сжала пальцы, и уже через несколько мгновений они влились в толпу танцующих.

Такого просто быть не может!

И все же у Оливии не нашлось слов протеста: слишком настойчиво звала музыка. И настроение ее слишком изменчиво. А может, она знала, что неутомимый лорд Хок не отпустит ее, что бы она ни сказала и ни сделала.

Так или иначе, а лорд Хок держал ее железной хваткой, кружа под откровенно обольщающую музыку, среди совершенно незнакомых и, может, влюбленных друг в друга людей… и все это время она не отрываясь смотрела в потемневшие, зовущие глаза.

— Если мисс Берд не хочет танцевать со мной, — пробормотал он, — я рад найти милую Хейзл среди простолюдинов.

Оливия усилием воли отвела взгляд и стала упорно рассматривать шрамы, бороздившие его челюсть. Достаточно плохо и то, что она позволила ему эту вольность. Она отказывается выглядеть косноязычной идиоткой.