Впервые в жизни Джон увидел себя в истинном свете. Ловелас, разбивающий сердца. Девять лет назад он получил сердце Виолы и бездумно разбил его, не зная, с чем играет.

Пегги Дарвин тоже его любила и как-то со смехом призналась в своих чувствах. Какая боль была в ее глазах, когда он ничего не ответил! Да, она была замужем. За человеком, который был к ней равнодушен. Ей так не хватало обычного тепла, и он с готовностью дал ей это тепло. А потом так же легко разорвал с ней отношения.

С тех пор прошло четыре года, но в тот день в лавке драпировщика во взгляде Пегги промелькнула тень того, что было в ее глазах, когда она сказала, что любит его. Тень того, что сегодня отразилось на лице Эммы. Тень того, что чувствовала к нему Виола, когда выходила замуж.

Виола!

У него заныло сердце. Для ее ран нет бинтов, нет лекарства. Теперь она возненавидит его с новой силой. Так же, как он ненавидел себя. Да и что тут удивительного?

Джон с силой потер руками лицо. Сейчас он не может вынести мыслей о Виоле. Не все сразу. У него появился сын, и прежде всего нужно решить, что с этим делать.

От этого не уйдешь. Он точно знал. И сам сказал Виоле: больше никаких побегов. Конечно, речь шла о ней и их браке, но теперь это относится ко всем аспектам его жизни.

Джон встал и зашагал обратно к дому. Подошел к конюшням, велел конюху оседлать коня и поехал в Фолстон.

К тому времени как Энтони нашел сестру в саду, ее слезы уже высохли. Он сел рядом на каменную скамью. Долго смотрел на нее и ребенка, прежде чем сказать:

— Я мог бы убить его, но не думаю, что тебе этого хочется.

— Нет. — Виола слегка улыбнулась и подняла глаза. — Но спасибо за предложение. Очень благородно с твоей стороны. Ты хороший брат.

— Если это послужит тебе утешением, знай, что он порвал с мисс Роулинс еще до начала сезона. Это я точно знаю.

— Я тоже, — вздохнула Виола. — Понимаешь, я люблю его. Всегда любила. Даже когда ненавидела.

Энтони обнял ее за плечи.

— Хочешь, я увезу тебя отсюда?

Виола вот уже целый час обдумывала то же самое. Представляла мужа, обаятельного человека, который мог превратить каждый день в маленькое чудо. И пыталась соотнести его с тем мужчиной, который с каменным лицом стоял на ступеньках крыльца, не глядя на несчастную женщину, рыдавшую у его ног. И вдруг с внезапной ясностью поняла, что это было лицо терзаемого муками человека, который хотел исправить содеянное зло, но не знал как.

Виола встала.

— Нет, Энтони. Я никуда не поеду. И хотела бы, чтобы вы все возвратились в Лондон. Мы с Хэммондом должны все уладить между собой.

— Уверена? — спросил Энтони, тоже поднимаясь.

Виола посмотрела на ребенка. Сына своего мужа. Его связь с Эммой Роулинс осталась в прошлом, закончилась еще до того, как он вернулся к жене. Не стоит осуждать его за прежние грехи. Прошлое невозможно изменить. Главное — это их будущее.

Она достаточно хорошо знала Джона. Узнав о существовании сына, он сделает для него все возможное. Поскольку Эмма оставила ребенка здесь, ясно, что ей он не нужен. Ребенок останется в Хэммонд-Парке. И Виола тоже.

Это означало, что теперь она — мать. Нужно многое сделать. Привести в порядок детскую. Нанять кормилицу и няню.

Виола поцеловала малыша и дала молчаливую клятву стать для него настоящей матерью. Пусть женщина, родившая мальчика, не задумываясь бросила его, Виола будет его любить и сделает счастливым.

Она подняла глаза и тихо проговорила:

— Уверена.

Глава 20

Эмма остановилась в «Черном лебеде».