Как бы то ни было — иных вариантов у нас нет, так что готовлюсь открыть огонь, как только цель появится в пределах видимости. Справа от меня, то же самое делает Радзимир — подняв автомат, нацеливает его на угол дома, дожидаясь, когда покажется солдат.

Как совсем скоро выясняется, попавшийся нам боец не слишком горит желанием пунктуально исполнять свои обязанности. И он вовсе не один — за углом здания слышатся сразу два голоса. Щёлкает зажигалка и скоро до моих ноздрей доносится запах сигаретного дыма. Патруль решил остановиться перекурить. Обратившись в слух, пытаюсь разобрать их слова.

— Как думаешь, удержится генерал? Говорят, тридцать второй батальон сегодня взбунтовался — кончили своего майора и заявили, что все могут идти нахер со своими приказами, они теперь сами по себе.

— А хрен его знает. Спецура точно с ним, а вот остальные… Мне сегодня старшой предлагал свалить. Говорит, чего тут подыхать непонятно за что — возьмём пару тачек, ребят и рванём за город. Туда скоро и гражданские валом ринутся — можно будет что-то вроде селения организовать. Мы защищаем, они нас обслуживают.

Первый, закашлявшись, сразу подхватывает.

— Чего мне не сказал? Если что, я с вами пойду. Ты прикинь, сколько сейчас баб будет свободных. А мы считай новая элита, при стволах и броне. Сами будут на член запрыгивать.

Его собеседник чуть посмеивается.

— Тебе лишь бы бабу в койку уложить, Стеф. Ты сам подумай, какие у нас просторы откроются — город свой собственный можно забабахать. Пусть на первых порах и сержант будет командовать, потом мы всё равно свою часть власти получим. А не станет делиться — пулю в голову и дело с концом. Не только в бабах счастье, ефрейтор.

Занятные у них настроения в войсках. Спустя секунду слышится голос Стефа.

— Да, мне и баб хватит. Ну и жрачки нормальной, вместо сухпаев и каши. Один хрен — лучше, чем тут под пулями бегать, как дебилы. Ещё и суки эти появляются раз за разом. Чего они к нам-то прицепились? Как будто людей вокруг мало.

— Ну, охотники не только по нашу душу приходят. Помнишь, тех тёлок, что мы нашли — там тоже «блестяшка» поработала. С мечами только они управляются. А вообще — надо было сразу валить, пока ещё все наши живы были. За каким хреном мы вообще приказы ещё слушаем? Правительства нет, штаба нет, ни хрена не осталось. А этот урод голосистый всё командует. Кто он, блядь такой, чтобы нас на смерть посылать? Обычный удод с большими погонами. Вот и пусть сидит, любуется на себя в зеркало, мудачина. Знаешь, сейчас вернёмся к сержанту и поболтаем — может прямо в ночь и рванём за город. Так даже сподручнее будет.

Слушая их разговор, вытаскиваю нож, медленно заведя автомат за спину и повернув голову к Радзимиру, пытаюсь знаками объяснить ему, что делать. Как мне кажется, тот понимает. По крайней мере, тоже берётся за нож. Ратна, замершая сзади, наблюдает за нашими действиями, сжимая в руках дробовик. А мы начинаем постепенно сдвигаться в сторону беседующих солдат, которые полностью поглощены разговором.

Слышат они нас слишком поздно — когда я уже подобрался к самому углу дома, за которым эта парочка курит. Тот, что по разговору кажется более интеллектуальным, прерывается на полуслове и шагает, чтобы посмотреть на происходящее за поворотом. На поверку, правда оказывается не таким уж умным — даже не поднимает автомата, чтобы быть готовым открыть огонь, в случае опасности. Стекло шлема тоже остаётся поднятым. Более того — даже сигарета так и зажата между пальцами левой руки.

Рванувшись вперёд, выбрасываю руку с ножом, вонзая лезвие в горло. Получается не так ровно, как хотелось бы, но в целом неплохо. По крайней мере, попадаю в плоть, а не броню.