Мы долго смотрели друг на друга. Я отвернулась первой. Мое сердце колотилось все сильнее и сильнее.

— Я… Э-э. Мне нечего надеть.

Энгус разулыбался во весь рот, поняв, что я капитулировала.

— Езжай в халате, я не против.

— Еще бы, ты же в юбке.

— Да надевай что угодно. Мне все равно. Ты в любом наряде хорошенькая.

Он считает меня хорошенькой? Я вдруг улыбнулась.

— Ну что ж… Посмотрю, может, что-нибудь найдется.

Энгус кивнул с таким видом, точно и не сомневался в исходе разговора. Впрочем, возможно, так оно и было.

— Отлично. А я пока заварю чай. Линда, хочешь чаю? Мы скоро уходим.

— Нет, спасибо, — послышался приглушенный голос. Почти сразу раздалось нечто похожее на стук молотка. Что она там устроила такое, черт возьми?

Очутившись в комнате, я села на кровать и погрузилась в глубокие раздумья. Стремление, нет, желание… в общем, срочно хотелось что-то сделать, что-то предпринять… Это чувство нарастало во мне, как прилив. Даже желудок урчал от возбуждения.

Я соврала, сказав, что мне нечего надеть. У меня было парчовое платье цвета тутовых ягод, я отдавала его в чистку неделю назад, когда мы с Алексом готовились… ха. Я влезла в платье, ноги сунула в туфли с пуговками в духе двадцатых годов. Шляпки не было, но я отыскала подходящую по цвету ленту, чтобы перевязать свои кудри. Одеваясь, я бросила быстрый взгляд в зеркало. Щеки горели, глаза сверкали. На этот раз я и вправду выглядела хорошенькой. Отлично.

Энгус терпеливо ждал меня.

— Вот это да! Выглядишь сногсшибательно! — вырвалось у него.

— Большое спасибо. Ты тоже ничего, — ответила я.

Его ладная, крепкая фигура действительно на удивление хорошо смотрелась в килте.

— Как думаешь, может, мне позвонить твоей матери и предупредить, что ты не приедешь?

Господи, я и забыла о ней!

— Нет, не советую. Если, конечно, не хочешь, чтобы испанская инквизиция учинила тебе допрос, кто ты такой и зачем похищаешь старшую дочь.

Я позвонила ей сама. Мама накупила целую гору продуктов по случаю моего приезда, но ее так обрадовало известие, что я все-таки иду на свадьбу, что обижаться она не стала.

— Кто знает, может, ты встретишь там хорошего молодого человека, — сказала мама.

Я взглянула на Энгуса, мывшего кофейные чашки, и согласилась:

— Кто знает.

Энгус повернулся, как только я положила трубку.

— В путь? — спросил он, предлагая мне руку.

— В путь, — нервно ответила я.

— Пока, Линда!

В ответ раздалось какое-то сопение, и на этом мы ее и оставили.

По дороге в деревню мы почти не разговаривали. Я нервничала и барабанила пальцами по колену. Энгус даже мягко сжал мою руку. Насколько же его ладонь больше моей.

— Не волнуйся, — произнес он. — И не бойся. Мы им покажем.

Тут я кое-что вспомнила.

— Ты ведь не собираешься устроить эту заварушку с бомбами?

— Не знаю. Муки не уверена, что сможет их достать, и мы к тому же потеряли пехотинца в лице этой чертовой Франчески. Так что затея может и провалиться.

— И все же ты хочешь попробовать.

— Если понадобится.

Я кивнула и уставилась на дорогу.

— Ты ведь понимаешь, что это их не остановит?

— Нет. Зато разозлит.

Я повернулась и посмотрела на Энгуса. В его сощуренных глазах пряталась улыбка. Я улыбнулась в ответ.

— Можешь на меня рассчитывать.

— Правда?

— Да.