— А, ну раз так… — протянул Энгус и зашагал прочь, увлекая меня за собой.

У церковных ворот вертелась целая орава подружек невесты — шесть взрослых блондинок и две блондинки-малолетки. Малявки теребили свои кремовые ленты и — когда им казалось, что никто не смотрит, — лягали друг дружку. Я и сама не прочь была лягнуть кого-нибудь. Ни одна из старших подружек не обращала на детей ни малейшего внимания: все они наперебой спрашивали одна другую, нормально ли они выглядят, и вытирали воображаемые пятна косметики.

Рядом с блондинками стоял человек в потрепанном костюме. Он сошел бы за постороннего, если бы не держал упряжку из восьми белых гусей. Мало того — на гусях, похоже, были кремовые галстуки-бабочки.

— Мать твою! — хором воскликнули мы с Энгусом.

— В жизни не выйду замуж без гусей, — заявила я.

— Надеюсь, они не взорвутся, — мрачно буркнул Энгус.

— Что ж, это обеспечило бы меня обедом — ведь на прием я не попаду.

Энгус покосился на часы, и это не укрылось от меня.

— Господи… — вздохнула я, шагая рядом с ним. — Он нарочно решил явиться в последнюю минуту, чтобы довести нас до сердечного приступа.

— М-да… — задумчиво отозвался Энгус.

К нам подбежала Муки.

— Привет! — Я поцеловала ее.

— Я их достала! — прошептала Муки.

— Порядок, вокруг никого, можешь не шептать.

Муки раскрыла свою сумочку от «Шанель» и показала два маленьких цилиндрика.

— Хотя я и не уверена, что они на са-амом деле понадобятся. Да, а вы видели гусей?

Мы топтались снаружи, пока викарий не принялся загонять нас внутрь:

— Мне очень жаль, он сам будет расстроен, когда появится, но у меня на два назначена следующая служба, так что если вас не затруднит… сожалею…

Меня не затруднило. На улице было холодно. Энгус вцепился в Нэша и сказал что-то про машину — я ничего не поняла.

Внутри церковь была так же прекрасна, как и снаружи, но все казалось слегка… сверхсвадебным. Венки и ленты были развешены везде, где только можно, горело тысяч пять свечей, ковер устилали лепестки роз. Повсюду красовались выложенные из цветов инициалы жениха и невесты. Я была так ошарашена, что не смогла ответить на вопрос «Жених или невеста?».

— Что?

— Вы подруга жениха или невесты?

Я беспомощно оглянулась на Энгуса и промямлила:

— Вообще-то… не знаю.

— Жениха, — ответил Энгус. — Так что сесть можешь рядом со мной, — сказал он, когда мы прошли вглубь церкви.

Органист играл что-то бравурное. Мы сели в первом ряду — Энгус рядом с матерью, а я — рядом с Энгусом. Оказаться в церкви впереди всех было как-то странно и неправильно, но я не спорила. Я заглянула в расписание. Ничего себе! Да служба займет часа четыре, не меньше.

С другого конца церкви Муки помахала нам и указала глазами на щиток пожарной сигнализации. Мы кивнули в ответ. Возбуждение нарастало, слегка ныло в желудке. Церковь постепенно заполнялась. Жоф де Фотограф, не желавший сидеть без дела, принялся снимать гостей, отдавая предпочтение хорошеньким блондинкам и указаниям своей маленькой черной книжки. Люди вертели головами, взволнованный викарий бродил туда-сюда между рядами. Нэша нигде не было видно.

— Что происходит? — шепотом спросила я у Энгуса.

Тот снова пожал плечами. Я посмотрела на его мать, но та не выказывала никаких признаков беспокойства. Я не знала, что ей сказать, и снова принялась разглядывать церковь.