Нина задумалась, а потом спросила:

— Сколько сокурсник предлагает?

— Три тысячи в месяц.

— Три тыщи баксов? Соглашайся, не думай даже! А на театр наплюй. Где еще тебе такие деньги платить будут?

— А как же ты одна здесь?

— Перебьюсь как-нибудь. И потом, я давно уже сама о себе забочусь — на тебя-то никакой надежды.

Нина вернулась в комнату к дивану и сериалу про богатых и красивых. Дальский вошел следом и протянул жене две новенькие банкноты.

— Вот тысяча евро, Володя дал в качестве аванса.

Супруга схватила деньги и спрятала их в карман халатика.

— Смотри-ка, не утаил… Ну, уж ладно, может, и тебе сегодня ночью что-нибудь обломится. Или ты больше получил?

— Больше, — признался Алексей. — Но я истратил деньги в парикмахерской.

— Подстригся, что ли?

Нина посмотрела на него внимательно и скривилась.

— Слишком коротко, раньше лучше было.

Ночью ему ничего не обломилось.

Жена спала, повернувшись к нему спиной, а Дальский думал. Вспоминал минувший день, встречу с Германом Владимировичем и то, как тот, не уговаривая, сломал его. И обед, и разговор о еде, и вытащенные запросто из кармана сумасшедшие деньги, все оказалось не случайно, все было проделано так, словно заранее спланировано. И в салоне известного стилиста их уже ждали. Хозяин вышел навстречу и, жеманничая, пропищал:

— Ой, вы так обросли, Максим Михайлович! Вроде бы совсем недавно стриглись. Вам, как всегда, Сонечку подавай, или вы предпочтете, чтобы я лично с вами сегодня поработал?

— Не дождешься, — ответил олигарх Потапов. — Соню зови!

Соня оказалась крашеной блондинкой с четвертым номером бюста. Пахло от нее теми же духами, что и от Вики Сосниной. Девица долго массировала Дальскому кожу головы, и он спросил, для того лишь, чтобы не молчать:

— Соснина не забегала?

Пальцы на его голове замерли. А потом Соня прошептала:

— Была сегодня с утра. Я ее случайно увидела — она же к Сереже ходит…

— Не одна зашла?

Дальский увидел, как отражение Сони кивнуло ему из зеркала.

— Не могу вас обманывать.

За прическу заплатил Герман Владимирович, протянув парикмахерше двести евро.

«Ого, — удивился Дальский, — за час работы месячная ставка ведущего актера театра!»

А вслух сказал:

— Герман, добавь Сонечке еще сотню — за честность.

В машине Герман Владимирович попытался его урезонить:

— Зачем эта самодеятельность? Так можно проколоться!

— А ходить к одному и тому же мастеру через день не прокол?

— Успокойся, настоящий Потапов сюда больше не придет. Выяснилось, что одна из горничных в его загородной резиденции прекрасно стрижет. Ни в одном салоне так не смогут…

Воспоминания о событиях сегодняшнего странного вечера еще больше взбудоражили. Заснуть не удавалось. Дальский вышел на кухню, заглянул в холодильник: на дверной полке обнаружилась бутылка водки. Откуда та здесь взялась и сколько уже стоит, Алексей вспомнить не мог. В бутылке едва ли набралось сто граммов. Он выплеснул водку в стакан для виски и выпил залпом. Сел за стол, достал из Нининой пачки тонкую сигарету и закурил.

Завтра он уедет из дома. Почему-то вдруг показалось — навсегда. И сердце у него при этом не защемило.

Нина давно не говорила ему о любви. Когда он слышал от нее ласковые слова в последний раз? До свадьбы? А сам-то верил в то, что обещал ей?

До свадьбы мужчины рассказывают сказки, а после свадьбы — жены.