Продираясь сквозь спутанные ветки, которые уже исцарапали ему лицо, шею и руки, Дэйв пожалел, что не прихватил в сарае садовые ножницы, а то и пилу, но возвращаться было некогда. Вот только как пронести тут ребенка, не причинив ему еще больше вреда?

Плач превратился в тихое всхлипывание. Почему-то эти звуки встревожили Дэйва больше, чем отчаянные крики. Брошенный и раненый ребенок мог находиться при смерти. А вдруг он слышит его последние вздохи? Дэйв ринулся вперед с удвоенной силой, едва обратив внимание на то, как колючая плеть хлестнула его по ладони, оставив пунктир из капель крови, похожих на красные бусины.

– Держись, – проговорил он тихо, затем повторил громче: – Держись, я иду!

Последняя ветка просвистела за спиной, соседние предупреждающе зашуршали. Дэйва окутал запах хвои, на миг напомнив о Рождестве: счастливые детские воспоминания о подарках и роскошных застольях. Это было странно – ни на участке, ни рядом хвойные деревья не росли. Но сейчас было не до того. Дэйв свернул за угол и оказался в узком пространстве между задней стеной сарая и забором.

Разумеется, он тут же посмотрел на землю, ожидая увидеть младенца в пеленках или в грязном подгузнике. Но увидел лишь редкую траву, остатки увядших растений и высохший трупик какого-то зверька, кажется, белки.

И вдруг оказалось, что Дэйв не один. Он заметил чьи-то ноги перед гнилыми досками забора – там, где секунду назад было пусто.

«Как?..» Он вскинул глаза, скорее недоуменно, чем испуганно.

Все случилось так быстро, что он ничего не понял. Неясный темный силуэт, обрывки одежды… но не успел он сфокусировать взгляд, как что-то мелькнуло перед лицом. Это были движения животного – человек не может двигаться так быстро. Что-то острое больно ударило по лицу, рвануло, раздирая…

Он вскрикнул от ужасной боли.

Следующий удар, гораздо ниже, заставил его сложиться пополам в мучительной агонии, выбил воздух из легких, и он с облегчением провалился в ледяную тьму…

* * *

Салли Холкомб вернулась из затянувшегося похода по магазинам на пару часов позже, чем ожидала. Уже пора было готовить или заказывать ужин. Пикап Дэйва стоял на подъездной дороге около ворот, ведущих на задний двор, и Салли предположила, что Дэйв все еще чинит забор.

– Я дома! – крикнула она.

Понадобилось несколько заходов, чтобы освободить багажник и заднее сиденье от многочисленных пакетов и перенести их на кухню: сперва пакеты с продуктами (скоропортящиеся отправились в холодильник и морозильную камеру), затем товары для дома – от самодельных свечей и ящичков до занавесок и постельного белья.

Совершая последний заход она остановилась с керамическим цветочным горшком в руках и задумалась: почему Дэйв не предложил помочь с пакетами? Иногда в разгар сложного ремонта он впадал в некое подобие транса, сосредоточившись настолько, что не слышал Салии, который казалось, что они разговаривают. Ей не раз приходилось напоминать себе, что его невнятное бурчание не имеет никакого отношения к тому, что она говорит. За долгие годы она научилась понимать, когда Дейв в таком состоянии, и дожидаться, когда он закончит работу или сам отвлечется. Если завладеть его вниманием все-таки было необходимо, Салли предлагала ему холодное пиво – это всегда срабатывало. Но сейчас, стоя у ворот, она не слышала ничего, что говорило бы о том, что муж увлечен ремонтом. Ни ударов молотка. Ни стука дерева.

– Дэйв!

Никакого ответа. В принципе, не удивительно, если он опять с головой в работе. Однако выйдя во двор, Салли увидела, что ремонт не продвинулся ни на шаг. Она посмотрела на забор: ничего не изменилось. Взглянув направо, она поняла, почему. Посреди патио было сложено все, что Дэйв купил для работы, за исключением новой панели забора – она стояла рядом со старой, прогнившей.