Люди сидели за четырьмя столиками, причем за тремя — целыми семьями. За одним так вообще собралось не одно поколение: от совсем ветхих бабушек-дедушек до карапуза на высоком стульчике. При виде подобных зрелищ в Сэме частенько кипела зависть: этой страницы в его книге жизни не значилось. Когда-то он надеялся, что все получится с Джесс, хотя сам вырос совсем в другой обстановке. Детство из жизни не вычеркнешь. Дети, которые не имели крыши над головой, часто не выстраивают ее и в будущем. Дети из неполных семей, как правило, повзрослев, воссоздают такие же. Его шансы на «нормальную» семью испарились второго ноября 1983 года, когда мама погибла в огне, но он изо всех сил отрицал эту данность, пока старший брат не увез его из Стэнфорда за неделю до собеседования. С тех пор судьба не раз доказывала, что надежда на мирную жизнь с Джессикой умерла, едва родившись. Просто Сэм был другим. Его избрали для чего-то, и вовсе не случайно мама сгорела над его кроваткой, не над своей и не над Дина. Все прошло по чьему-то плану. Но зависть к той — иной — жизни никуда не делась.

Сэм заметил, что Дин внимательно рассматривает посетителей, и через момент догадался, почему.

— Ищешь ту вдовушку?

— Я не прочь встретиться с ней еще разок.

— Да кто бы сомневался.

Дин хотел что-то добавить, но тут официантка, отнеся полный поднос большой семье, остановилась у их столика:

— С чего начнем? С кофе?

— Конечно, — оживился Дин. — Было бы чудесно.

Сэм подумал немножко. На улице все еще падал снег, и кто сказал, что им не придется сегодня бегать под ним всю ночь.

— Да, мне тоже кофе.

— А что-нибудь посущественней?

Дин заказал гамбургер, а Сэм — пюре и бутерброд с индейкой. Блюда в меню были все как на подбор типично американские, ничего оригинального и уж точно ничего хоть отдаленно здорового. Сэму только оставалось надеяться, что в подливке не намешано больше канцерогенов, чем уже было во всем остальном.

Ожидая заказ, Винчестеры сидели молча, отходя от преследования медведя и увиденных за день двух трупов — трех даже, если учесть, что МакКейга они видели ночью. Но когда официантка вернулась с заказом, Дин сверкнул ей улыбкой:

— Вы же местная, да?

— А то! Родилась и выросла здесь.

Ей не было сорока, так что рассказать о последнем цикле, так сказать, от первого лица она бы не смогла.

— А мы вот только что приехали, — продолжал Дин. — Но, кажется, выбрали не самое подходящее время.

Она убрала с лица прядь волос:

— В каком смысле? Снег?

— Нет. Я про то, что люди на этой неделе слишком часто умирать стали.

Официантка дернула плечами и завертела головой, будто разминая затекшую шею:

— Похоже на то.

— Вы об этом слышали?

— Сами знаете, как в таких городках бывает. Люди что-то говорят, я что-то слышу. Но верю не всегда.

— А мы слышали, что уже трое погибли, — не сдавался Дин.

— Ральф был хорошим парнем, — покраснев, сказала официантка. — С Джонни я, правда, особо не общалась. А бедняжка Бриттани Гарднер даже работала здесь одно время.

— Бриттани было под шестьдесят? — уточнил Сэм.

— О нет. Бриттани… была моложе меня.

— Уже четверо, — констатировал Сэм.

— Вот именно! — к разговору присоединился мужчина, сидевший за соседним столиком с чашкой кофе и газетой; его каштановые волосы уже серебрились на висках, а большую голову украшали такие выдающиеся уши, что они, наверное, хлопали на ветру. — Уже четверо, и это только начало!

— Кэл, — укоризненно заметила официантка.