– Ваш дипломат, сэр? – окликнул второй охранник.

– А что с ним?

– Мы не требуем сказать код, однако вам следует оставить дипломат за пределами номера. «Уолдорф Астория» на время аукциона возьмет на себя полную ответственность за его содержимое.

«Великолепно, – подумал Сэм. – Если только они не заинтересуются, что внутри, я на правильном пути».

Вручив дипломат сидящему за столом полицейскому, он вошел в президентские апартаменты. Стены коридора покрывали картины, а сам он был роскошнее всех тех мест, в которых доводилось жить Сэму. Хорошо, что он изучил светокопии, а то бы был слишком восхищен, чтобы сосредоточиться. Справа находилась хозяйская спальня.

«В этой спальне когда-нибудь будет спать Кеннеди, а потом и Обама».

Слева располагалась маленькая столовая, а в ней столовые приборы из серебра и тонкого хрусталя. В номере была и собственная кухня, и Сэм не мог не представить, как Билл Клинтон роется ночью в холодильнике в поиске оставшихся с вечера ребрышек. Напротив находилась гостиная. Там, под светом люстры, стояли люди и негромко разговаривали.

«Остановка симпатичнее, чем у нас обычно бывает», – подумал Сэм.

Из всей группы он узнал только Бенджамина Шохата, помощника мистера Фелдмана. Войдя в помещение, он увидел на столе в центре несколько изукрашенных глиняных сосудов.

– Добро пожаловать, мистер Сингер, – проговорил Шохат, улыбаясь уголком рта. – Я так рад, что вы смогли прийти. Позвольте представить вас моему работодателю.

Он махнул в сторону престарелого джентльмена, который ревностно склонился над сосудами. Выглядел мистер Фелдман по меньшей мере лет на восемьдесят, но когда поднял взгляд на Сэма, стало видно, что он сохранил острый ум. Изжелта-коричневый лоб испещряли глубокие бороздки, как говорят, признак неспокойной жизни. Полное отсутствие морщин смеха только подтверждало предположение Сэма – этого человека интересовал лишь бизнес.

– Мистер Сингер, это мистер Фелдман. Владелец свитков, – сказал Шохат.

– Здравствуйте, мистер Сингер, – хрипло проговорил Фелдман. – Вы меня чрезвычайно заинтриговали. Бенджамин упомянул, что вы молоды, однако я и не представлял… э, степень вашей молодости, – он жестом указал в сторону других потенциальных покупателей, мужчин среднего возраста. – Я считал это забавой стариков.

– Я, э, польщен, мистер Фелдман. Но я всего лишь представитель покупателя, – ответил Сэм.

Старик поджал губы, обдумывая его ответ, а потом заключил:

– Вход сюда открыт любому, если у него есть деньги.

Сэм воспринял его слова как предлог смешаться с толпой. Он приблизился к нервному на вид мужчине, чьи рыжие волосы сияли под светом люстры.

– Мистер Сингер… – начал Сэм, но его внезапно перебили.

– Я знаю ваше имя, – с энтузиазмом выпалил рыжий. – Вы его только что назвали. Почему бы мне не услышать?

– А, простите, просто пытаюсь быть вежливым, – понятное дело, заводить здесь друзей Сэм не собирался.

– А мое имя вы не хотите спросить? – продолжал рыжий.

– Не планировал.

Внимание Сэма привлек стол с закусками. Он направился было к тарелке с фаршированными яйцами, но путь ему преградила рука нового знакомого.

– Эли Турман, – представился он.

Вслед за чем Сэма вовлекли в длинную и неудобную беседу о том, что именно Свитки Мертвого моря значат для современных теологов. В то время как дискуссия вращалась вокруг тем, которые Сэм едва понимал и до которых ему не было дела, ему пришлось прикусить язык, чтобы не поднять вопрос апокалипсиса.

«Эй, Эли, а ты знаешь, что я выпустил Сатану?» – так и хотелось брякнуть ему.