Он сделал глоток и обнял ее.

— Пей до дна, — приказала она.

Он выпил и прижался лицом к ее душистой груди. Свет в комнате стал янтарным, а девушка все-таки была блондинкой, она всосала его в себя, и он исчез, растворился в ее теле без остатка, успев подумать, что это неправильно, ведь природой задумано как-то по-другому…

Мир рухнул в тот момент, когда казалось, что она выстроила его безупречно, идеально, без единой бреши и просчета.

То был первый экзамен, на который она ехала с дачи и опоздала, не рассчитав время. У двери уже стояла толпа народа, пришлось занимать очередь, и это раздосадовало Ирочку, которая, как все отличники, обычно шла отвечать в первых рядах.

Стоять со всеми и обсуждать самые трудные и самые плохо выученные темы ей не хотелось. Она отошла к окну и раскрыла книжку — не учебник, а роман Мэри Хиггинс Кларк в оригинале, который подсунул ей Макс, велев к весне подтянуть английский. Не иначе у них планируется поездка в какую-то англоязычную страну, сразу догадалась Ира, но допытываться, зная любовь Макса к сюрпризам, не стала.

Кто-то взял ее сзади за плечи, и от этого дружеского жеста ее словно молнией ударило. Эти руки, руки Вали Красильникова, она бы узнала не то что не глядя, а даже во сне.

— Смотри, — сказал Валька, одной рукой обнимая ее, а другой подсовывая ей под нос какую-то фотографию.

Ира для порядка дернула плечиком — мол, отстань, — и вгляделась в снимок. Она не сразу поняла, что там изображено, потом не сразу узнала, но в конце концов густая краска залила ее лицо, так что слезы выступили на глазах. Она в гневе оглянулась на Валю, но он смеялся, кретин, не над ней, а просто смеялся от хорошего настроения. Ни капли смущения не было на его простодушной наглой физиономии. Ему нравилась эта мерзость, и он предлагал ей вместе с ним полюбоваться мастерством фотографа и повеселиться над пикантной историей, которая случилась сто лет назад и оставила не тошнотворный осадок, не желание повеситься от стыда, а лишь приятные воспоминания.

Ира выхватила у него гадкую карточку и стала рвать на мелкие кусочки, одновременно отбиваясь от его руки, по-прежнему приятельски лежащей у нее на плече. Красильников опешил, но не рассердился. Иркина вспышка даже показалась ему забавной, и он с улыбкой смотрел, как она бежит в дальний конец коридора к урне, сжимая в руках клочки погубленной фотографии.

Нет, поняла Ира на ходу, выбрасывать обрывки в урну опасно, мало ли кто их найдет. Фотография была большая, примерно со стандартный лист писчей бумаги, и клочков у нее в руках оказалась целая куча. Ирина наскоро запихала их в сумку, решив сжечь где-нибудь на обочине на обратном пути. Туда им и дорога.

Экзамен она все-таки сдала, на Красильникова больше не взглянула, но краснеть не перестала даже в машине, когда уже отъехала от института. Там же с ними был тип, который все время фотографировал! Она даже вспомнила его невыразительное лицо с прищуренными глазами, у нее всегда была хорошая память на лица. Кажется, он тоже к ней полез, и Иру просто затрясло от омерзения. Сколько еще этот позор будет ее преследовать?

Хуже всего, что их сладкий сон втроем был прерван утренним появлением домработницы. Тетка, не смутившись зрелищем голых тел, встала над ними, уперев руки в боки, и высказала все, что думает о хозяйском сынке и его приятелях, но особенно о девках вроде Иры, которых этот балбес прямо из-под забора тащит в приличный дом и не боится подцепить заразу. Ире так и пришлось одеваться на глазах у этой злобной бабы и двух ухмыляющихся парней.

А гадкий тип с фотоаппаратом к тому моменту уже ушел.